Незримое сражение - [58]

— Тот самый.

— Помню. Он проходит по многим довоенным материалам. — И, посмотрев на Нечаева, добавил: —Луцкий до войны тоже забрасывался к нам немецкой разведкой, а потом был офицером в «Нахтигале».

— Этого прохвоста я помню, — сказал Нечаев и, повернувшись к Панченко, спросил: — Он же ведь пойман?

— Да, Луцкий осужден. Последнее время он являлся главарем душегубов из так называемой УПА. Луцкий хорошо знал «Ромба» и рассказал о нем. Из документов видно, что чекисты Станиславщины и Львовщины принимали в то время все меры к поимке «Ромба», но помешала война.

— Выходит, что «Ромб» — слуга двух господ и старый наш знакомый, — подвел итог Костенко и тут же сообщил следователю о выброске Охримовича-«Ромба», а потом спросил:

— Выявлены ли бывшие сообщники «Ромба»?

— Выявлены, товарищ полковник.

— Докладывайте!

— В Станислав Луцкий прибыл в 1940 году из Кракова по нелегальному каналу. По указанию гестапо он возглавил областной провод ОУН и всю деятельность этой организации подчинил интересам фашистской разведки, что, конечно, скрывалось от многих рядовых оуновцев. В первую очередь Луцкий связался с Ганушевским, оказавшимся, в свою очередь, агентом гестапо, завербованным еще в 1939 году немецким разведчиком Баумом, входившим в состав комиссии по эвакуации из области граждан немецкой национальности. От Баума Ганушевский получил задание собирать информацию о воинских частях в городе и области, следить за их передислокацией. Собранную информацию он должен был передавать прибывавшим к нему курьерам…

Взглянув на часы, стрелка которых давно перевалила за полночь, Панченко заторопился:

— По свидетельству Луцкого, Василий Охримович, он же «Бард», он же «Пилип», он же «Грузин» — из семьи униата, юрист по образованию, в 1939 году бежал в Германию, где поддерживал постоянную связь с гестапо, состоял в военной разведке заграничного провода ОУН.

…Через несколько месяцев Охримович покажет Военному трибуналу, что по рекомендации и прямому указанию главарей заграничного провода ОУН Лебедя, Лопатинского и Гриньоха и с их же личным участием он установил контакт с американской спецслужбой в Мюнхене, вместе с другими бандеровцами прошел специальный курс обучения шпионажу в Кауфберне, с американского самолета выброшен на Украину для организации шпионской и другой подрывной работы…

А пока… Пока полковник Нечаев, прощаясь с Костенко, твердо заверил:

— Задание выполним. Будем принимать все меры к захвату «Ромба» живым.

Два полковника разошлись по домам поздно. Алексей Андреевич долго не мог заснуть. Новое сложное и ответственное задание не давало ему покоя. Все двадцать с лишним лет службы в органах госбезопасности он постоянно находился на переднем крае, лицом к лицу с врагами.

За его плечами не один десяток рискованных и сложных операций по захвату и разоблачению фашистской агентуры, по ликвидации вооруженных банд. Но особенно памятна для него была проведенная в первые месяцы Отечественной войны операция по выводу группы украинских чекистов из вражеского окружения. Два месяца продолжался этот маневр в тылу врага. Все чекисты без потерь, с оружием и документами вырвались из вражеского кольца.

Родина высоко оценила заслуги Алексея Андреевича. Грудь его украшали шесть боевых орденов — высокое свидетельство беззаветной верности делу народа, символ самоотверженности и отваги, мужества и героизма в военное и мирное время. Каждая большая или малая операция — это предельное нервное напряжение, бессонные ночи. Вот и сейчас, ворочаясь с боку на бок, он отрабатывал в уме и раскладывал по полочкам различные варианты подхода к шпионам. «Их надо обязательно перехватить на подходе к «Северу» или «Петру», — сверлила мысль.

Логика и факты подсказывали, что «Ромб» будет идти к ним. На фоне хорошо известной полковнику обстановки отчетливо вырисовывались и будущие действия его группы. «Заманить в ловушку… заманить в ловушку…» С такими мыслями заснул полковник.

С восходом солнца Нечаев был на ногах. Наскоро выпиз стакан крепкого горячего чаю, он поспешил в гараж, а в начале десятого был уже в Болехове, прохаживался по двору райотдела, поджидая сотрудников, вызванных на совещание. Оно началось ровно в десять. Заслушав сводку за последние дни, Алексей Андреевич известил собравшихся о выброске парашютистов и поставил задачу:

— «Ромба» надо заманить в ловушку и взять живым. Необходимо принять решительные меры к розыску оставшегося охвостья, с которым могут связаться шпионы….

Вопросов не последовало. Не задерживаясь, чекисты разъехались по местам.

Работа продолжалась с удвоенной энергией и напряжением.

…Лето вступало в свои права. На полях колосились хлеба. Цвели розы. В садах дозревали вишни, наливались яблоки и груши. На полонинах готовились к сенокосу.

Борьба на незримом фронте не утихала. Как мелкие горные ручейки, сливавшиеся в один поток, так и отдельные отрывочные, порой, казалось, малозначительные факты и весточки, поступавшие с разных концов, стекались в Болехов, анализировались, сопоставлялись. Результат обобщения раскрывал многое.

…Раннее августовское утро. Группа бойцов истребительного батальона, растянувшись в одну линию, медленно движется берегом быстрого горного ручья. Впереди с автоматом на груди, в полевой форме, без знаков отличия — невысокая, плотная фигура старшего лейтенанта Птицына. Он ступает тяжело, медленно. Ночь, проведенная в засаде, дает о себе знать.