Незнакомцы на мосту - [86]

Здесь говорилось о показаниях, касающихся личности связанных с делом людей. Прежде всего это неточная формулировка. Речь идет о показаниях, касающихся репутации. Ваше внимание обращается на это различие по следующей причине. Существует вполне четкое различие между репутацией и характерными чертами личности. Репутация — это то, что люди о вас думают, а характер личности — это то, чем вы в действительности являетесь. Двух или трех свидетелей здесь как бы между прочим спрашивали о том, пользовался ли обвиняемый хорошей репутацией, и они ответили утвердительно. Показания о репутации считаются важными. В этой связи позвольте мне вам заметить, что если вы верите таким показаниям, то в этом случае весомость доказательств, которые должно представить обвинение, несколько возрастет. Она может стать более внушительной, чем в том случае, если бы таких показаний не было в деле.

Вы знаете, что в деле имеется ряд вещественных доказательств, полагаю, что обвинение представило их около ста, а обвиняемый — всего четыре или пять. Среди вещественных доказательств, представленных обвиняемым, имеются документы, которые, по признанию обеих сторон, являются письмами — перепиской между обвиняемым и членами его семьи. Возможно, это обстоятельство произвело на вас впечатление.

Я не говорю, должно ли оно было произвести на вас впечатление или нет. Однако я обращаю ваше внимание на тот факт, что в деле нет никаких доказательств, говорящих о том, кто писал эти письма и кому они были адресованы. Поэтому это свидетельство в значительной мере, как мне представляется, носило сугубо умозрительный характер.

Когда после окончания процесса прошло уже достаточно времени и он уже представлял собой лишь одну из страниц в истории нашего суда, один из двенадцати присяжных по поводу этих писем сказал следующее: «Кажется, я поверил этим письмам, поскольку обвинение не старалось их опровергнуть. С другой стороны, у обвинения, возможно, было так много доказательств, что их просто не интересовали эти письма. Я имею в виду отца семейства и тому подобное. Полагаю, что письма произвели впечатление на присяжных. И если они не были подлинными, кто-то неплохо сработал».

Судья Байерс. Итак, вы должны единогласно вынести вердикт: виновен или невиновен по пункту 1 обвинения; виновен или невиновен по пункту 2; виновен или невиновен по пункту 3. Полагаю, теперь я рассмотрел все вопросы, как того требует закон.

Судья отпустил запасных присяжных, поблагодарив их от имени суда. Он объявил, что теперь присяжные могут приступить к работе, и секретарь суда выкрикнул:

— Все остаются на местах, пока присяжные отсутствуют.

Было 12 часов 15 минут пополудни.

После того как присяжные удалились, мы сообщили представителям печати о тех комментариях, которые Абель сделал в связи с процессом. Всех интересовало, выскажется ли он относительно того, что ему было обеспечено «справедливое судебное разбирательство». Мне не хотелось касаться этого вопроса, поскольку я боялся, что, затронув его, мы невольно можем повредить нашим возможным попыткам обжалования. На шпионском процессе Розенбергов защитник совершил ошибку, которая давала о себе постоянно знать во время попыток обжалования, а именно: он поблагодарил судью за его «справедливое» ведение судебного разбирательства.

В ответ на просьбу прокомментировать действия защиты Абель написал тогда следующее: «Я хочу воспользоваться этой возможностью для того, чтобы выразить признательность моим адвокатам, назначенным судом, за то, как они провели защиту. Я хочу поблагодарить их за ту колоссальную работу, которую они проделали для меня, и за проявленные ими при этом профессионализм и способности. Р. И. Абель». Он разрешил репортерам переписать это заявление здесь же в зале суда.

После этого мы сидели и ждали присяжных, на которых теперь легла ответственность за решение данного дела. Позже мы узнали, что старшина присяжных сразу же провел голосование, и, чтобы все себя чувствовали свободно, он провел голосование тайно, использовав для этого бумажные бюллетени. На одиннадцати листках стояло «виновен». Один присяжный проголосовал «невиновен» (по первому пункту обвинения), и вслед за этим началась дискуссия. Прошел час, наступило время ленча. Судебные распорядители проводили присяжных в ресторан «Джо» на противоположной стороне Фултон-стрит.

Часы показывали уже 1 час 15 минут, когда присяжные ушли, так и не приняв окончательного решения. Этот факт говорил о том, что они будут «отсутствовать» некоторое время и что они не единодушны в своем мнении, по крайней мере, в данный момент. И мы могли спокойно отправиться поесть.

Судейские работники отвели Абеля в комнату для арестованных, чтобы он тоже мог пообедать.

В 2 часа 30 минут, то есть через час и пятнадцать минут, присяжные вернулись и возобновили дискуссию. Первое, что они сделали, — это направили судье записку с просьбой прислать три следующих вещественных доказательства: заявление Хэйханена, сделанное сотрудникам ФБР, относительно того, что он не занимался шпионажем; письмо о Квебеке и расшифрованное послание, обнаруженное в разнимающейся пятицентовой монете. Когда об этой просьбе стало известно, это породило массу всевозможных догадок.