Нежный наставник - [28]

— Нет, конечно же, нет.

— Тогда почему же вы думаете, что добропорядочные женщины не способны получать сексуальное наслаждение?

— Возможно, желание или же осознание низменной основы своей натуры лишает женщину добропорядочности. Она может казаться внешне целомудренной и добродетельной, но если жаждет сексуальных наслаждений, то становится не лучше… уличной женщины.

Рамиэль подался вперед, кресло под ним протестующе заскрипело.

— Миссис Петре…

— Лорд Сафир… вы, как мужчина… — Она подняла голову. — Вам не внушает отвращения женщина, которая хочет совокупляться тем же способом, что животные в поле?

Не так давно Рамиэль стремился вывести ее из равновесия. Теперь же ему хотелось вернуть ей самообладание.

Он мог это сделать. Он мог солгать. Он мог сказать, что низменные потребности женщины отвращают таких мужчин, как он. Он мог сказать, что добропорядочные арабские женщины обучаются, чтобы доставлять наслаждение мужчине, а не получать собственное, и что страстность, которая ценится в наложнице, осуждается у жены. Он мог отправить ее домой и уберечь от решения, которое в противном случае вынудит ее принять, в надежде, что она никогда не узнает правды о собственном муже.

Слишком поздно…

— Нет, миссис Петре, мне не внушают отвращения плотские потребности женщины.

— Но ведь вы наполовину араб.

Казалось, не было причины для приступа холодной ярости, охватившей Рамиэля. Ему было наплевать, когда лорд Инчкейп обозвал его бастардом. Но замечание Элизабет о том, что он наполовину араб, обожгло его, как кислота.

— Я мужчина, миссис Петре. Англичане могут называть меня бастардом, арабы — неверным, но я все равно остаюсь мужчиной.

Рамиэль не был готов к проблеску понимания и почти сочувствия, появившемуся в ее глазах.

— Если бы я думала иначе, лорд Сафир, я бы не обратилась к вам со своей просьбой, — твердо заявила она. — Я приношу вам мои искренние извинения, если обидела вас. Уверяю, у меня не было подобных намерений.

Его ноздри раздувались. Он не привык, чтобы перед ним извинялись. Не хватало еще ей пожалеть его!

— Так что же в таком случае вы имели в виду, миссис Петре?

— Я просто полагаю, что англичане не приемлют сексуального естества женщины. Вам подобные потребности не кажутся отвратительными, поскольку вы получили образование в другой стране. Однако у моего мужа есть любовница, следовательно, ему не противна женская сексуальность.

Искренность в глазах Элизабет не вызывала сомнений. Рамиэль смотрел на гордо вскинутый подбородок, на отблески огня в ее рыжих волосах.

— Если мужчине внушает отвращение женская сексуальность, дорогая, значит, он не мужчина.

— Может, она не противна ему, когда женщина молода…

— Миссис Петре, вы женщина в самом расцвете сил.

— У меня двое детей, лорд Сафир. Уверяю вас, время моего расцвета давно миновало.

Она возразила ему, словно и не заметила, как накануне он открыто заглядывал к ней за корсаж и наслаждался каждым мелькнувшим кусочком гладкой белой кожи ее округлостей. Словно она не могла себе представить, что мужчина может дрожать от страсти к ней.

— У вас очень женственная фигура, не то что у плоскогрудых девиц с тощими ногами без бедер.

Элизабет обозлилась, ее самолюбие было уязвлено.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мою внешность, лорд Сафир.

— Миссис Петре, существуют определенные вещи, которые мужчина может проделывать с полногрудой женщиной и которые невозможны с менее щедро одаренной женщиной. — Рамиэль объяснял мягко, мечтательно упершись взглядом в ее грудь. — Вы можете гордиться своим телом.

— Какие же именно штучки может проделывать мужчина с «женственной» фигурой, лорд Сафир? — спросила она язвительно. — Использовать ее грудь в качестве спасательного круга?

Рамиэль засмеялся. Элизабет Петре никогда не перестанет удивлять его.

— Если вы закончили, может быть, мы продолжим наш урок? Итак, как все-таки женщина соблазняет мужчину? — спросила Элизабет холодно. — Только, пожалуйста, не говорите мне, что с помощью голых грудей. Мне трудно будет поверить, что половина светских леди трясла своими телесами перед вами.

Рамиэль снова прыснул от смеха.

— Вы поражаете меня, миссис Петре. Я и не представлял, что вы знакомы с подобными выражениями.

— Вас могут поразить мои познания, лорд Сафир. Леди может не употреблять их, но очень трудно ничего не слышать, когда работаешь с бедными.

— Здесь, в моем доме, вы можете говорить все, что вам вздумается. Уверяю вас, я много чего наслушался, причем от очень-очень знатных леди.

Графиня, мать Рамиэля, посмеялась бы, если бы слышала, как он ее представляет. Впрочем, Элизабет Петре не слишком верила в ее знатное происхождении.

Рамиэль смягчился.

— Соблазнительна та женщина, которая получает удовольствие от собственного тела, миссис Петре. То, как она одевается, как ходит, как говорит, — все это обычно сообщает мужчине то, что ему следует знать.

— А именно?

Его голос стал проникновеннее:

— Что она хочет его.

— Я не кокетничаю с вами, лорд Сафир.

— Я знаю.

— Вы мой наставник.

— В этой комнате — да.

— До того как вы согласились учить меня, вы знали, что у моего мужа есть любовница?

Рамиэль напрягся. Она не могла знать… и все же?