Нежный деспот - [3]

Собеседник подстраховал ее, придерживая за локоть.

— Вызвать вам такси?

— Нет, я пройдусь до дому, спасибо.

— Уверены?

— Абсолютно, здесь недалеко, я живу в кампусе, — пролепетала она и растеклась в улыбке, оказавшись на свежем воздухе.

Он не рискнул отпустить ее. Она заметно колебалась на длинных ногах, торчащих из-под прямой юбки от коленей до лодочек.

— Послушайте, считаю нужным сказать откровенно: вам не следует так напиваться, — сурово объявил мужчина.

Девушка повернулась к нему лицом и возмущенно нахмурилась.

— Вы осуждаете меня? — промямлила она.

— Да уж не хвалю, — невозмутимо прямо ответил он.

— Вам легко судить…

Не отвечая, он взял незнакомку за локоть и повел по тротуару, сожалея о том, что повелся на ее уверения и не вызвал такси, как того хотел.

Их бестолковый диалог пресекся, чему мужчина только обрадовался. Девушка определенно не была мисс Конгениальность, но применительно к ее внешности вполне хватило бы и меньшего. Он был убежден, что интеллектуальные потуги лишь портят настоящих красоток. Сейчас незнакомка всю энергию и сообразительность расходовала на то, чтобы удерживать равновесие и выверять направление движения.

Это стало для него новым, весьма забавным опытом…

Глава первая

В невозмутимой тиши лекционного зала можно было расслышать, как пушинка упала, а уж тем более занудное жужжание толстобрюхой мухи, присаживающейся то тут, то там. Авторитарный и бескомпромиссный Лоренцо Доменико, преподаватель римского права, обводил студентов пристальным взглядом. Любой учащийся юридической школы знал, что обучение у этого наставника — большая удача и залог будущих успехов.

Карли Тейт, возможно, и оценила бы этот факт, но она въехала в автомобиль своего наставника в первом же семестре. И теперь ей приходилось сносить его неласковое отношение.

В кампусе о Лоренцо Доменико ходили легенды. Читая лекции, он вышагивал в такт повествования, делая многозначительные паузы, и иногда приостанавливался, запрокидывал голову, закладывал одну руку за спину. В продолжение всей паузы студенты благоговейно смотрели на лектора. Затем движение возобновлялось, и парни с девушками вновь принимались строчить в своих конспектах, опасаясь пропустить и полслова из его уст.

Сейчас он обводил взглядом аудиторию, желая удостовериться, внимательно ли его слушают, как будто бы можно было слушать еще внимательнее, чем на его лекциях.

У него был собственный, весьма своеобразный взгляд на методику преподавания, и он от своих принципов не отступал. Всякие трения с Лоренцо Доменико оканчивались для студента плачевно. А поскольку позиции профессора были неколебимы, никто не рисковал его раздражать. Сам ментор вкалывал по-черному и от студентов требовал такой же самоотдачи. Проверки следовали одна за другой, он даже не считал нужным предупреждать студентов об их приближении.

Сам Доменико обладал фотографической памятью, поэтому всегда недоумевал, как можно не запомнить тот или иной параграф учебника по прочтении. Неточность на его курсе приравнивалась к незнанию, неспособность изъясняться квалифицировалась как профнепригодность, отсутствие пытливости ума он почитал смертным грехом, демагогов хоть и презирал, но не преследовал своими нападками, идейных и зашоренных провоцировал на споры, из которых всегда выходил победителем. Девиц он старательно игнорировал, будущим карьеристам устраивал всяческие каверзные испытания, всех своих слушателей он награждал всевозможными прозвищами, которые полностью соответствовали своим носителям и привязывались к ним до самого выпускного вечера.

И именно в авто такого зверя угораздило врезаться Карли Тейт на своем старом велосипеде. Да и проблемы никакой не было. Так, маленькая царапина.

Но маленькая царапина на лаковом корпусе раритетного «альфа-ромео», тем более принадлежащего профессору Лоренцо Доменико, — это катастрофа для новичка. Это приговор.

— Посмотрите, что вы наделали! — бесстрастным тоном изрек наставник.

— Простите, но это всего лишь царапина, — отважно проверещала рыжеволосая студентка.

— Ну, так устраните ее, — небрежно потребовал он.

— Каким образом? — искренне изумилась она, раскрасневшись.

— Но, по-вашему, это ведь такой пустяк, — перефразировал ее же довод преподаватель. — До вашего появления царапины здесь не было, видимо, потому, что она мне не нужна.

— Но, профессор…

— Ничего не знаю, — холодно бросил он.

— Но вы же видите сами, что она микроскопическая.

— Вот только ответьте, юная леди, место ли ей на крыле моего автомобиля?.. Давайте будем точными. Если бы повреждение было микроскопическим, как вы смеете утверждать, ни я, ни вы бы его не заметили.

— Я выразилась фигурально, профессор, — попыталась осадить его неискушенная первокурсница.

— Всякая фигура речи уместна лишь тогда, когда адресована слушателю, подготовленному к ее восприятию. Если же этого не происходит, вы достигаете ровно противоположного результата. Ваши неосторожные действия травмировали не машину, они травмировали ее владельца. При этом вы имеете наглость утверждать необоснованность моего возмущения и пренебрежительно низводите масштабы понесенного мною ущерба, совершенно не задумываясь о возможных последствиях. Вам бы следовало взять в расчет всю совокупность объективных и субъективных обстоятельств, самым очевидным из которых является неравнозначность наших статусов. Но вы вместо того, чтобы действовать разумно, поддались инфантильному побуждению отклонять все мои претензии. В вашем распоряжении огромный арсенал методов улаживания конфликтов, из которых вы избрали самый бесперспективный.