Нежный деспот - [16]

— Вы не знаете моих родителей, — сердито процедила Карли, отставляя чашку с кофе.

— Я знаю таких, как они, самодовольных представителей среднего и так называемого высшего классов, — спокойно проговорил он. — Попробуй шоколадное печенье, тебе понравится. У меня еще где-то были конфеты. Принести?

Карли отрицательно покачала головой.

— С клубничной начинкой, с кремом, с орешками, — соблазнял Лоренцо.

— Ну… — в раздумьях помялась она.

— Сейчас принесу, — сорвался с места профессор и через пару мгновений вернулся с коробкой. — Наслаждайся и ни о чем не думай, — напутствовал он, поставив перед ней огромную коробку фигурных шоколадных конфет. — И все-таки, почему молодая привлекательная девушка ни с кем не встречается? — возобновил разговор Лоренцо.

Карли прожевала отправленную в рот конфету, хлебнула кофе и глубокомысленно заговорила, к умилению собеседника, важно сморщив лоб:

— Серьезные отношения с кем бы то ни было требуют большего времени и душевных усилий, чем я могу сейчас уделить. А спешка в таких делах, как мне представляется, совершенно неприемлема и чревата ошибками. Я стремлюсь к тому, чтобы чувствовать себя совершенно уверенной в каждом своем шаге, в каждом своем поступке. Понимаете?

— Понимаю… Да только так никогда не будет, Карли, — сочувственно произнес он и снисходительно улыбнулся. — Это даже не иллюзия юности, это заблуждение многих поколений. Тут, видишь ли, какая сложность… Либо ты прагматично выбираешь человека, привязываешься к нему с полной уверенностью, что вы друг другу подходите. Либо тебе сносит крышу от любви, ты ни в чем не уверена и готова поставить на карту все: свою репутацию, свое благополучие, даже жизнь. Ты мучаешься. Страдаешь от ревности, неуверенности, от страхов за будущее. Но при этом ты не хотела бы другой доли… А совместить спокойствие и влюбленность вряд ли получится.

Карли ошарашенно посмотрела на него.

— Спасибо за ужин, — промямлила она, вставая.

— Можешь остаться, — спокойно предложил ей хозяин дома.

— Нет, я бы хотела выспаться, завтра ответственный день, — возразила девушка, словно не поняла его намека.

— Твои родители должны гордиться тобой.

— Надеюсь, что так оно и есть.

— До завтра, Карли.

— До завтра, Лоренцо.

Глава девятая

Ночь перед ответственным событием…

Карли слукавила, утверждая, что хочет выспаться. Она отлично знала, что накануне больших дел сон к ней нейдет. Именно в такие полные расплывчатых опасений ночи она отчетливо понимала, что что-то с ней не так, что с этой задерганностью нужно бороться, как-то себя менять.

Однако дальше намерений у нее не шло. Она просто лежала бревном, то с закрытыми, то с открытыми глазами и пыталась понять, что же ее действительно так волнует, что вечно выбивает из колеи, что заставляет самосознание работать против нее самой.

На излете ночи ее сморил-таки беспокойный неглубокий сон. Но за мгновение до звонка будильника Карли проснулась, и первое, о чем подумала, была предстоящая вечеринка. При этом она четко осознала, что это событие в ее мыслях неразрывно связано с одним-единственным человеком. Поэтому о нем она в этот миг тоже подумала. Как было в последние дни постоянно.

Лоренцо Доменико стал по большому счету ее главенствующей мыслью. Карли даже перестала понимать, как к нему относится — плохо ли, хорошо ли… Это не имело никакого значения по сравнению с первостепенным вопросом: как Лоренцо Доменико относится к ней? Не к студентке Тейт, зачисленной на факультет с высшим баллом. А к Карли, обладательнице рыжей шевелюры, румяных щек и внушительного бюста.

Утро нарождавшегося зимнего дня было освещено только уличными фонарями и желтым светом из окон. Карли еще полежала в постели, осваивая новую методику контроля над действительностью и последовательно воспроизводя в мыслях все предстоящие события. Однако при этом она понимала, что именно так, как хотелось бы, никогда не будет. А что действительно не замедлит случиться, так это сплошные накладки, вызванная ими нервотрепка, злость на себя и окружающих, не проходящий стыд, обостренное сознание собственной никчемности.

И все время в мысли девушки вторгался этот мужчина, который давно перестал быть для нее профессором, строгим преподавателем, старшим наставником. Она ни в чем не могла его упрекнуть, но знала, что Лоренцо сознательно сделал все, чтобы теперь ее мучить. И она мучилась, разрываясь между желанием и стыдом, желанием и запретом, желанием и благоразумием. И это тройное желание оказалось сильнее и неоспоримее всего противостоящего ему.

Она нырнула лицом в подушку. Хотела всплакнуть, почувствовав себя беззащитной, одинокой и бесконечно несчастной, но тотчас устыдилась, поскольку это было по-детски глупо и недостойно человека, готовящегося стать юристом…

Ей нужна была мысль, которая бы заставила ее сейчас подняться с постели и начать исправно функционировать. И она очень скоро постановила, что каким бы сладострастным человеком ни был Лоренцо Доменико, он не может всерьез заинтересоваться такой нескладной девчонкой, как она. Теперь ей следует держать ухо востро и не позволить ему над собой насмеяться, а ведь этим и рискует закончиться всякая вольность с ее стороны.