Нежный айсберг - [9]

— Нет, вы не правы. Знаете, как довольны его бывшие подчиненные, что он перешел к более сытной кормушке?

Ив не двигалась, тогда Кон приблизился к ней и, потянувшись через ее плечо, выключил стереосистему. А в углу комнаты продолжал работать телевизор.

— Ваша карьера закончилась, а вы не можете смириться с этим, потому что вам необходимо постоянно находиться в центре внимания. Из-за вас люди придумывают всякие небылицы, чтобы вы не забыли о них. — Кон чувствовал, как растет напряжение внутри него.

— Нет! — резко ответила Ив, не отступив от него ни на шаг.

— Тогда почему, мисс Саммерз… — Он наклонился к ней поближе и помахал пальцем перед ее изумленным лицом. — Почему в статье нет имен? Нет фактов? Но самое главное, почему там только ваш глас вопиющего в пустыне?

Ив схватила его палец. Кон остановился, не веря в происходящее. При соприкосновении с ней его тряхнуло словно от удара электричеством. Ничего не произошло, она просто схватила его за указательный палец и отвела его в сторону. Сумасшествие какое-то! Через секунду его крепкая рука перехватила ее маленькую ладошку, и их пальцы переплелись.

Ив откинула голову назад, набрав воздуха в легкие.

— Потому что, мистер Баннерман, — заявила она, переводя свой скептический взгляд с переплетенных пальцев на его лицо, — Скенлон имеет друзей в высшем свете. Всегда.

Кон сделал шаг вперед, мягко прижимая к себе се руку.

— Правда, мисс Саммерз?

— «Нью Сити» не входит в круг влиятельных газет. Ее… ее не купишь, как другие издательства. — Ив была взволнована, в голосе не чувствовалось прежней уверенности, но она гордо подняла подбородок: — Моя фамилия — Драмм, а не Саммерз.

Их запястья соприкоснулись, и Кон услышал, как бьется ее пульс.

— Простите, мисс Драмм. — Он насмешливо наклонил голову. — Но газетенка — есть газетенка. Пит Скенлон, возможно, даже никогда не слышал о ней. — Теперь в его голосе не было ноток раздражения, гнев исчез, когда он не почувствовал сопротивления, удерживая ее руку в своей руке. Он увидел, как ее взгляд задержался на его губах, и кровь в его жилах ускорила свой бег.

— Я уверена, что теперь он услышал, — пробормотала Ив, и Кон инстинктивно почувствовал, как у нее перехватило дыхание. Свободной рукой он взял ее вторую руку и придвинулся ближе, наклоняя голову. — Кон? — выдохнула Ив. Он прижал ее к себе, и ее глаза расширились и потемнели.

— Ив? — он приник к ее мягким и прохладным губам, еще крепче прижимая ее к себе и признаваясь, что ждал этого момента с самого первого дня.

Он коснулся языком ее языка, и волна радостного ощущения накрыла его. Этот поцелуй подарил ему райское блаженство, она была так податлива и, возможно, так же ненасытна, как и он. Кон изголодался по этому теплу, по этому желанию. Он не был монахом, но его редкие связи больше походили на договоренности, которые заканчивались так же быстро, как и начинались. Его давно не посещало такое безрассудное желание, а они пока даже не решили, доверяют ли они друг другу или нравятся ли друг другу.

Желание это с каждой минутой усиливалось, он чувствовал, как подрагивают ее пальцы, и ощущал движение ее бедер. Ив сводила его с ума, и он никогда в своей жизни не испытывал такой страсти. Когда он почувствовал ответное движение ее языка, комната вдруг закружилась в бешеном ритме, и Кон понял, что пути назад уже не будет. Ив вела его к той вершине, откуда он уже, вероятно, не сможет спуститься.

Они медленно отпустили друг друга. У Кона горели губы, а тело изнывало от охватившего его желания. Ив смотрела на него так, словно никогда не видела прежде. Кон медленно отступил назад и снова почувствовал цитрусовый запах не то ее шампуня, не то духов.

— Прости. Я не собирался этого делать.

Ив вздрогнула и подняла на него свои большие глаза.

— Думаю, моя позиция ясна, — неуверенно произнес Кон, кивнул и, покинув дом, направился к своей машине.

Ив никогда не пасовала перед трудностями. Обычно она начинала расхаживать взад-вперед, громко разговаривая и жестикулируя руками, чтобы как-то обозначить свою позицию. Но теперь уже исчезли звуки отъезжающей машины Кона, а она все стояла там, где он ее оставил.

Волна нахлынувшего желания, пронзившего ее с головы до пят, переросла в беспокойство. Ей не хотелось сожалеть о поцелуе. Зачем жалеть о чем-то, что согрело ее, напомнило о том, как это приятно — быть женщиной? Она обожала ощущение тяжести в животе, словно ты падаешь с обрыва. Страшно, но не смертельно. Кровь кипит в жилах, а все тело жаждет наслаждения.

Но этот путь ею уже пройден, Ив больше не доверяет страсти. Она привела ее к замужеству. А страсть ее бывшего мужа к другим женщинам — к ее разводу. Поэтому она больше не будет строить отношения на физическом влечении.

«Не доверяй страсти» — теперь это станет ее заклинанием. Она повторила его вечером, перед тем, как отправиться спать, и утром, когда проснулась. Ив приняла твердое решение держаться подальше от Кона Баннермана, если только дело не коснется ее дома.

На следующий день она получила пачку газетных вырезок от друга Лесли о прошлом Кона. Не сейчас, подумала Ив, бросив нераспечатанный пакет на кухонную стойку. Еще свеж в памяти вкус его поцелуя.