Нежность Аксель - [71]

В кухне она обнаружила Констана и Ксавье, занятых приготовлением ужина и болтающих, как старые друзья.

— Я накрыл стол, — объявил Констан, — не есть же нам в тесноте на стойке, правда? Ксавье притащил кучу вкуснятины!

Она посмотрела на пармскую ветчину, спагетти, горгондзолу, бутылку чьянти. У торговца-итальянца сердце, конечно, веселилось, а вот у нее аппетит пропал.

— Для начала шампанского? — предложил Ксавье.

Он поднес ей бокал, и она выпила слишком быстро — пузырьки вызвали слезы на глазах.

— Ты помнишь то отвратительное теплое шампанское в баре у Отейских ворот? — спросил Ксавье с обезоруживающей улыбкой.

— Да, причем прекрасно! В тот день ты приехал, чтобы посмотреть, как бежит Жазон, которого ты обозначал номером.

Обрадованный, что Аксель все помнит, он с блаженным видом разглядывал ее. Она воспользовалась этим и поспешно добавила:

— Кстати, о Жазоне… Я только что прослушала на автоответчике сообщение от твоего отца. Он решил сменить конюшню. Он забирает от меня своих лошадей.

Поначалу Ксавье выглядел озадаченным, потом рассвирепел.

— Мой отец — настоящий флюгер! Он объяснил, по какой причине?

— Неважно. Он имеет полное право уйти, я даже не стану пытаться его удержать. Он приедет завтра утром, и мы уладим формальности. Скоро будет готово, Констан? Я умираю от голода…

Похоже, ей с трудом удастся хоть что-нибудь проглотить, но портить вечер не стоило.

— Ты раздосадована, — сделал вывод Ксавье.

— Да, очень, — согласилась она. — И напугана. Если на минутку допустить, что так отреагируют все…

— Разумеется, нет! — воскликнул Констан. — Ты выиграла массу состязаний, ты сама. Бен расхваливал тебя повсюду, и люди тебя знают.

— Не считая того, что Мезон-Лаффит хуже деревни, слухи распространяются здесь со скоростью звука, и то, что перед дверями моего дома стоят грузовики, чтобы увезти лошадей, станет главной темой разговоров. Когда крысы покидают корабль, это всегда плохой знак!

Перепуганное лицо Констана заставило ее замолчать. Ценой больших усилий она взяла себя в руки, а Ксавье вздохнул:

— И во главе этого беспорядочного бегства стоит мой отец… Презренный тип, негодяй!

— Не говори так.

— Почему? Это же правда! Может быть, я не должен плохо говорить об отце, но я считаю безобразием, что он мог так поступить с тобой только по глупости или из-за гордыни.

В его гневе было что-то успокаивающее, и это тронуло Аксель. Они только первый день были любовниками, а он уже защищал ее!

— Если хочешь, я буду здесь завтра утром, — заключил он твердо.

Она смутилась и, должно быть, сочла, что у него странные манеры, поэтому он поспешил уточнить:

— Я могу приехать завтра утром, если ты нуждаешься в…

— Нет, ни в чем.

Присутствие Констана помешало Ксавье ответить, но выглядел он сконфуженным. Она прекрасно знала, что он вовсе не хотел сказать, что рассчитывает остаться на ночь, равно как и не собирался вмешиваться в то, что его не касалось. Однако случайность все расставила по своим местам.

— Я не боюсь твоего отца, Ксавье, и привыкла сама улаживать свои дела. Но с твоей стороны очень любезно предложить мне помощь.

— За стол! — закричал Констан.

Он произнес это так же громко, как кричал «На дорожку!» трижды за утро. Аксель улыбнулась, твердо решив не волновать его снова. Для него трапезы всегда были важными моментами, в которых он отводил себе роль повара и диетолога семьи. К несчастью, Монтгометри уходили один за другим, и большие застолья сокращались, будто шагреневая кожа.

— Выглядит вкусно! — весело сказала Аксель, усаживаясь.

Она потянула Ксавье за руку, чтобы он занял место справа от нее.

— Спасибо за ужин, а еще — за твое терпение.

Наклонившись, она нежно поцеловала его в щеку, не выпуская руки. Насколько ей хотелось скрыть роман с Антоненом, настолько же не хотелось прятать Ксавье. Если их отношения продолжатся, она не станет заставлять его красться вдоль стены. Она свободна, и Бена, который бы хмурил брови и бранился, уже нет. «Только не из мира скачек», — имел он привычку ей напоминать. Можно ли считать, что Ксавье принадлежал к этому миру? Хотя его отец и владел скакунами, сам он всегда был чужаком в этой среде. Никто не знал, кто он такой. И фирму «Ксалогрид» от ипподрома отделяют световые годы, что даже и лучше!

Аксель протянула тарелку Констану, и он наложил ей целую гору спагетти. Она открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг поняла, что голодна, и не стала этого делать.

* * *

Несмотря на то что в нем больше не нуждались, на следующее утро Антонен пришел, чтобы обойти конюшню. Дома ему было скучно, и он был уверен, что Аксель, несмотря на ее решительное заявление, чувствовала себя одинокой. Как бы там ни было, проведя несколько дней и ночей в их доме, он изнывал без нее, не умея справиться со своими чувствами.

Во дворе не было никого, кроме Констана. Он играл с собакой и сказал:

— Они еще не вернулись с дорожек! Хочешь кофе?

— С удовольствием.

Они направлялись к крыльцу, когда у открытых ворот остановилась машина. Из нее вышли два незнакомца. У них был такой вид, будто они что-то искали, и Констан пошел им навстречу.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Да, здравствуйте! Мы зашли повидать Дугласа. Это ведь конюшня Монтгомери?