Нежность Аксель - [14]

— Я не пользуюсь его «благосклонностью», — попыталась она защититься, — я с ним работаю. И те шесть месяцев, пока он в Англии, я работаю одна. Тренер — я.

— Э, только не пой эту песню мне! Если завтра Бена не станет, половина владельцев заберет своих лошадей. Ты еще слишком молода, чтобы быть, как ты говоришь, тренером, и скоро станешь староватой, чтобы найти достойную партию. Поскольку твоя охрана при тебе, старушка, только муж может спасти тебя от деда.

Она в ярости склонилась над столом и заметила тихим, но пронзительным голосом:

— Это наш общий дед — твой и мой. Ты уже не помнишь, кто тебя вырастил?

— Если речь идет о благодарности за кормежку… Это тоже было поводом для встречи? Ох, ну вы и комики!

Ценой большого усилия ей удалось подавить гнев. Каждая встреча с Дугласом заканчивалась одинаково. Сначала он выливал целый поток реальных или вымышленных претензий, обвиняя семью, а потом уходил, хлопнув дверью. Она не хотела скандала: ресторан был полон знакомых, которые уже начинали бросать на них вопросительные взгляды. Зачем она пригласила брата сюда? Если она полагала, что здесь мило, то ошиблась, но поняла это слишком поздно. Знакомые лица и роскошь «Теставена» поневоле напомнили Дугласу о том, чего он лишился и к чему не имеет доступа.

— Давай не будем спорить, — прошептала она. — Я очень люблю тебя, Дуг, я на самом деле хотела бы тебе помочь.

— Чем, бедная моя? Чем…

Ей показалось, что она тронула его, потому что он смотрел ласково.

— Ты должна знать, что не так давно я звонил Джервису. У меня была надежда, что он не настолько туп и не такой злой, как Бен, но это настоящее ничтожество. Как бы там ни было, он ничего не знает, он не вправе ничего решать, к тому же ему, будто он король, наплевать на все.

— Нет, ты ошибаешься! Джервис говорил о тебе с Беном, но…

— Но я его не устраиваю, да? Я никогда его не устраивал. Ни в чем. Вероятно, в каждом поколении должен быть свой простачок!

Намек на Констана был настолько жестоким, что Аксель, несмотря на свои добрые намерения, не сдержалась.

— Не будь таким, Дуг. Ты действительно ненавидишь всю семью? Констан вовсе не идиот, и к тому же он ангельски терпелив с нами.

— Вовсе не идиот, неужели? — воскликнул брат, повышая голос. — Не считая того, что он не отличает лошадь от козы! Что касается семьи, то я считаю, что у меня ее больше нет.

Аксель заметила, что метрдотель готов подойти к их столику. Жестом она дала знак Дугласу говорить тише, но он уже был на взводе и не собирался останавливаться на полпути.

— Даже ты, бедная девочка, со своей фальшивой доброжелательностью и жалостливыми улыбками, даже ты не смогла протянуть мне руку из боязни пойти против старика. Сейчас я гнию в крысиной дыре, а вы нежитесь в шелках! Послушай, мне все это отвратительно…

Швырнув салфетку на стол, он поднялся и пересек зал ресторана большими шагами.

Ошеломленной Аксель понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Большинство клиентов старались не смотреть в ее сторону, но в воздухе повисло выразительное молчание.

— Будьте добры… — сказала она, делая знак метрдотелю.

Он быстро подошел — с улыбкой и профессионально любезным видом.

— Вы можете принести счет?

— Разумеется, мадемуазель Монтгомери. Но если вы желаете уплатить в баре…

Он прошел вперед, показывая, как выйти из зала, и Аксель с высоко поднятой головой последовала за ним. Она не заметила двух мужчин, сидевших за столиком возле двери, которые делали вид, будто их интересует лишь содержимое тарелок, однако не упустили ни малейшей подробности разыгравшейся сцены. Когда она вышла, они обменялись понимающими взглядами.

— Мне кажется, — шепнул один, — парень созрел, нужно только сорвать плод.

Второй молча покачал головой и повернулся к столику, который покинул сначала Дуглас, затем Аксель.

— Эти Монтгомери… — проговорил он мечтательно. — Должна же и у них быть ахиллесова пята, правда? Думаю, мы нашли решение, но нужно показать себя дипломатами.

Чрезвычайно обрадованные увиденным, они подняли стаканы и чокнулись.

* * *

Привыкшей рано ложиться и вставать Аксель хотелось спать, тем не менее она изо всех сил старалась держаться. Ужин, приготовленный госпожой Маршан, был великолепен. Если славной женщине не всегда хватало вкуса, то она восполняла его прекрасной кухней. Каждое утро, за исключением выходных, она приходила на три часа заниматься хозяйством. Она ворчала по поводу невообразимого беспорядка в доме и соглашалась на несколько внеурочных часов в случае приема. В этот вечер ее говядина с аппетитным пюре из свежих овощей, а затем несравненные «lies flottantes»[3] вызвали единодушное одобрение.

Когда они перешли к кофе, Жан Стауб объявил, что готов передать шесть своих лошадей Монтгомери. Он не был удовлетворен нынешним тренером из Шантийи, хотел попробовать другую конюшню и прислушался к мнению одного из друзей, расхваливавшего Бенедикта. Было заметно, что Стауб колеблется, видя перед собой несколько странный дуэт из пожилого мужчины в инвалидной коляске и совсем молоденькой женщины, однако готов пойти на риск. Правда, учитывая результаты семьи Монтгомери, риск этот был весьма незначительным. Бенедикт, между прочим, несколько раз подчеркнул, что на счету Аксель огромное число побед, а это говорит само за себя.