Нежнее шелка - [69]

— Я и не утверждаю, что скаредный. Просто подвергаю сомнению практику продажи себя тому, кто больше даст, — тихо сказал он.

— Как ты груб, Драммонд! Надеюсь, ты не собираешься отчитывать меня всю дорогу до Сен-Клу. Ты не представляешь себе, как трудно было обходиться без новых платьев, приятных вечеринок, когда началась война. К тому же все наши рабы разбежались, а мама только плакала и плакала… Это был совершеннейший ужас. Не думай, что я не пыталась приспособиться и устроить… Но это был кошмар, Хью! Ты знаешь, что я не видела Парижа целых четыре года?

В то время как он пытался уцелеть в Северной Атлантике и внести свою долю, чтобы привезти достаточно оружия, чтобы армия конфедератов пополнила запасы и могла успешно сражаться, его жена стенала по поводу отсутствия у нее новых платьев и слуг. Картина проясняется.

— Кальвин, наверное, обещал тебе новые платья.

— Право же, Хью, ты просто невыносим! — сказала она, раздраженно тряхнув локонами. — Нам лучше развернуть экипаж на Париж.

— А я решил, ты уходишь от мужа.

— С удовольствием это сделала бы. Ну же, милый, прошу тебя, молю, разве нельзя поговорить о более приятных вещах или вообще не разговаривать? Ты помнишь, когда мы любили друг друга в нашем экипаже на аллее перед домом моих родителей, а форейтор подбежал, не понимая, почему мы не выходим? — Она подмигнула. — В то время мы долго не рассуждали, не так ли? — Она поерзала на сиденье — нутро у нее ритмично сводила сильная судорога. — Ради Бога, Хью, когда ты займешься делом? Я не желаю больше отвечать на бессмысленные вопросы о чепухе. Хочу почувствовать, как твое мощное копье вонзится…

— В твою горячую щелку?

— Фу! Хью! — воскликнула она с деланным ужасом. — Как ты вульгарен… — Она улыбнулась. — И восхитительно возбуждающ. Такого большого, как у тебя, ни у кого нет, — мурлыкала она. — Хотя, я полагаю, ты это слышишь постоянно. Черт бы меня побрал, я теряю разум и становлюсь мокрой при одном воспоминании о том, как ты втискивался в меня. Мы славно подходим друг другу, да? Пригнаны так плотно, как только возможно, и при этом замечательно подвижны. Ты для меня золотой стандарт любовника, знаешь ли.

Ему неинтересно было слушать про ее любовников, хотя, без сомнения, ее разговоры о плотной пригнанности подействовали на него именно так, как она и рассчитывала.

— А помнишь, когда мы любили друг друга в первый раз у ручья, а наши семьи расположились на пикник за ближайшей излучиной? — продолжала она, облизнув губы кончиком языка.

— Помню. — Его голос снизился на целую октаву.

— Как вспомню, меня кидает в жар, — прошептала она, распахивая накидку, которая соскользнула с ее плеч, и мягкий бархат и шелковистый лисий мех упали на сиденье. Кокетливо обмахиваясь кистью руки, она откинулась назад и улыбнулась ему — искусительница в черных кружевах.

Груди вздымались над вырезом платья огромными холмами, туго зашнурованная талия шириной в кисть руки манила прикоснуться к ней, разгоряченный взгляд предлагал ему все. Может, оседлать ее и ублажать всю дорогу до Сен-Клу и к черту все вопросы? Он сможет задать их после того, как кончит этак с десяток раз. Она готова и согласна на это, можно не сомневаться.

Но некая любопытная мысль мелькнула у него в голове, словно голос разума все еще продолжал сопротивляться лихорадочной пульсации похоти у него в голове.

— Если останусь с тобой в Сен-Клу, — спросил он, — твой муж даст тебе развод?

— Конечно, не даст. Но я могу с ним развестись, — пробормотала она, поманив Хью согнутым пальцем. — Если представишь капитальные основания и предъявишь веские аргументы.

Внезапно некое соображение поразило его с такой ясностью, что он сам удивился, почему оно не пришло ему в голову раньше. Продажная Люсинда! Каковой и была всегда, если бы он удосужился заглянуть правде в лицо. Он был самым богатым из молодых людей в Джорджии, вот она и положила глаз на него. Но когда война забрала его, она просто-напросто нашла себе следующего богача. То, что он оказался янки, чистая случайность.

И пока его банковский счет привлекателен для нее, она останется там, где находится, и будет играть в любовь, пока муж платит по счетам.

Захватывающая перспектива.

— Хью, ну же, неужели ты так сильно изменился, что я должна тебя уговаривать? — Она надула губки; ей было непривычно, что мужчина ею пренебрегает. — Неужели тебе не нравится то, что ты видишь? — Она приняла театральную позу, потом, выпятив груди и широко раскинув руки, залепетала: — Ты всегда был…

— Теперь я стал разборчивей.

— Ты сердишься на меня, бедную старушку, да? — прошептала она. — Понимаю. Может быть, я найду способ, чтобы ты меня простил? — Она говорила, мило растягивая слова, как маленькая девочка; такой прием ей всегда помогал, когда мужчины на нее сердиты. — А если я сделаю вот так? — Задрав кружевную юбку, она обнажила стройные икры, затем голые ляжки, гладкие и розовые там, где кончались чулки и подвязки. — Так лучше? — мурлыкала она, отводя юбки в сторону, чтобы даже полоска кружев не прикрывала золотистые кудряшки на венерином холме. — Я, право же, соскучилась по тебе, милый…