Нежная ярость - [15]

Нетвердыми шагами он подошел и нагнулся, чтобы помочь ей встать. Габби, сжавшись, попыталась отстраниться, и Филип замахнулся, но, быстро осознав, что безумная ярость толкает его на поступок, о котором он впоследствии пожалеет, опустил руку.

– Почему ты так со мной поступаешь, Филип? – жалобно спросила она.

– Ты еще спрашиваешь! – отозвался он с горящими от гнева глазами. – Ночь за ночью ты лежишь возле меня, холодная и бесстрастная, и тем не менее принимаешь объятия мужчины, с которым едва знакома.

У Габби сердце ушло в пятки, когда она поняла, что Филип видел их с Марселем на палубе.

– Ты забываешь, – храбро ответила она, – что ты мне тоже мало знаком, и проявлял ко мне лишь безразличие и жестокость все то недолгое время, что мы провели вместе. По крайней мере, Mapсель добр и внимателен.

– Ты плохо знаешь Марселя, если думаешь, что у него на уме только дружба, – прорычал Филип.

Оттолкнув руку Филиппа, Габби встала.

– Не дотрагивайся до меня! – закричала она.

– А Дювалю можно до тебя дотрагиваться? Я убью его прежде, чем он тебя совратит.

– Почему ты его так ненавидишь?

Вопрос застал его врасплох, но он не отвел взгляда и произнес всего одно слово:

– Сесили.

– Кто такая Сесили? – Это имя ничего Габби не значило.

Хотя мозг Филиппа был затуманен бренди, он знал, что не готов пока рассказать Габби о Сесили. Вместо этого он сказал:

– Ты не поймаешь меня в ловушку своими расспросами, Габби. Сесили не имеет к тебе никакого отношения.

Потом его затуманенный взгляд упал на вырез ее платья, который расстегнулся во время их стычки, соблазнительно приоткрыв молочно-белую грудь.

Вспышка желания была мгновенной, и он хрипло приказал:

– Сними одежду.

Габби никак не отреагировала на его команду, продолжая молча стоять.

– Ты слышишь меня, малышка? – повторил н. – Сними одежду. Или я сорву ее сам с твоего

восхитительного, бесчувственного тела.

Габби как-то обреченно подняла дрожащие руки и стала расстегивать застежки.

– Не так мрачно, – язвительно засмеялся Филип, – просто представь себе, что я Марсель.

Габби напряглась, чувствуя горечь во рту. Его жестокие слова и грязные обвинения потрясли ее. Ей хотелось ударить его, но ее удерживал страх.

– Быстрее, – сказал он, налил в рюмку еще бренди и одним движением опрокинул ее, продолжая жадно пожирать жену глазами, пока она один за другим снимала с себя предметы своего туалета.

– Сегодня, моя дорогая, ты поймешь, что такое рай, – пообещал он свистящим шепотом. – Я не позволю тебе подавлять свою природную страстность под маской холодности. Когда я с тобой за кончу, ты и помыслить не сможешь ни о каком другом мужчине.

Без видимых усилий Филип поднял ее с груды сброшенных одежд, отнес на кровать и, быстро раздевшись, нырнул к ней в постель. Габби задрожала, вдруг осознав, что ветер усилился и качка на корабле стала заметно сильнее. Хотя уже стемнело, зарницы молний освещали каюту, а в небе слышались раскаты грома.

Габби лежала неподвижно и смотрела, как глаза Филиппа превратились в серые бархатистые озера, а руки удивительно нежно прикасались к ее коже. Изо всех сил она сопротивлялась ощущениям, которые грозили поглотить ее, потому что понимала, что если уступит, то уже не сможет презирать мужа за то, что он берет ее силой. Когда Филип заключил ее в объятия и она ощутила его горячее, жаждущее тело, ей показалось, что молния пронзила ее до самых глубин. И при этом он был нежен. Никогда еще она не чувствовала в нем столько нежности. Его страстный поцелуй был долгим и глубоким, и, когда он оторвался от нее, ей захотелось, чтобы он продолжил. Его губы прочертили дорожку по нежной шее до кончика груди, где его жаркий язык ласкал пульсирующий сосок, прежде чем перейти к впадине ее живота. Ее тело дрожало, внутри расцветали маленькие зернышки ощущений, и волны желания накатывали на нее. Нечто неведомое толкало ее вперед, побуждая узнать смысл мощной силы, которая пульсировала внутри ее.

– Не противься, милая, – прошептал Филип с улыбкой, в которой не осталось и следа от хмеля. – Нет большего удовольствия, чем удовольствие плоти. – Потом его губы оказались там, где им было не место, они дразнили, покусывали, пробовали ее на вкус, и Габби испытала невероятный восторг, чувствуя, как вибрирует какое-то тайное место внутри ее, а его пытливые губы погружали ее в пучину наслаждения.

– Филип, – молила она, как в бреду, – пощади меня.

Но пощады не было. Каждый мускул ее тела был напряжен, как проволока, когда она устремилась к истине, которую так долго отвергала, которой так долго боялась. Все ощущения времени и пространства исчезли, и миллионы звезд зажглись в ее олове, а она, бессильная перед напором чувств, взлетала все выше и выше, туда, где буря гремела за стенами каюты.

Когда Габби затихла, Филип приподнялся и прошептал ей на ухо:

– Это было для тебя, милая, а теперь моя очередь.

Она выдохнула, когда он вошел в нее, двигаясь мощными толчками, пока Габби опять не ощутила теплую волну возбуждения. Ее глаза потрясение открылись, она была охвачена смятением. Неужели он снова ведет ее к этой вершине страсти и повторится чувственный восторг, который она испытала всего несколько мгновений назад? А потом все мысли покинули ее, когда она слилась с Филиппом в их нескончаемом полете.