Нежная отравительница - [11]

Перед глазами Каке предстала вся его никудышная жизнь: вечные погони, никогда ему не дают пожить спокойно, по-человечески. Что бы он ни делал, это всегда заканчивалось проблемами с полицией, повесткой в суд и нудной отсидкой. Но чтобы на него доносила родная тетка, это уже слишком! Неужели она совсем спятила, что осмелилась натравить на него полицию? Каке вспомнил, как восхвалял Линнею перед приятелями, и это благодарность? Как мерзок этот мир лжи и предательства! Каке беззвучно выругался.

Вытащив из кармана джинсов завещание, подписанное Линнеей, он посмотрел на него и мстительно подумал, что эта затея с полицией ей дорого встанет.

Мокрый, пьяный и злой Каке лежал в осоке на берегу родника и матерился про себя. Завещание он сунул в бумажник рядом с предательскими деньгами, полученными от коварной Линнеи. Ох, как сильно он ненавидел старуху в тот момент! Как человек, а особенно женщина, мог донести в полицию на родную плоть и кровь, было выше его понимания.

Тут Кауко бросилась в глаза синяя пластмассовая штуковина в траве. Перед лицом Каке в траве валялась синяя пластмассовая баночка. Он поднял ее и обнаружил, что это мыльница для туалетного мыла. Что это, черт побери, значит? — с подозрением подумал Каке. Он и не догадывался, что мыло забыла его тетя. Парень резко замахнулся и швырнул мыльницу далеко в лес. Потом он попытался утолить жажду из родника, но это было совсем не то, что выпить прохладного пивка, и, разозленный, Каке расстегнул брюки и нас-сал в родник, далеко выпустив струю своего гнева.

Поскольку полицейским не удалось задержать подозреваемых хулиганов, они остались поддерживать порядок на хуторе. Приказ пришелся им по душе, потому как посреди двора на вертеле над горячими углями покачивалась половина аппетитного жареного поросенка.

Представители властей притащили из сарая несколько ящиков из-под картошки, уселись вокруг костра и начали отрезать жирные ломти от поросенка. Как по заказу, рядом оказался стол с пивом, горчицей и специями для шашлыка. Полицейские успели изрядно проголодаться, поэтому они отдали должное обеду из жареной свинины на фоне девственной финской природы.

Вдова полковника Линнеа Раваска не осмелилась вернуться на хутор. Она оставила кошку на попечение хозяина лавки, заплатила утренний долг и вызвала такси.

Линнеа попросила водителя отвезти ее в Хельсинки. Когда машина отъезжала от деревни Харми-сто, она даже не оглянулась. Кошка жалобно мяукала на крыльце.

Глава 6

В Хельсинки Линнеа Раваска дала таксисту адрес доктора Яакко Кивистё на улице Дёбельнинкату в районе Тёё-лё, но попросила проехать через улицу Калониуксенка-ту: ей хотелось взглянуть на улицу, на которой она когда-то жила. Линнее пришлось объяснять деревенскому шоферу как проехать на нужную улицу, потому что откуда уроженцу Сиунтио знать, как проехать к Тёёлё.

В городе было жарко, но он не казался таким вымершим, как в былые годы в летнее время. Раньше жители Тёёлё с наступлением лета выезжали за город, в городе оставались только чиновники по долгу службы, и, разумеется, рабочие, хотя в Тёёлё их практически не было, они вольготнее чувствовали себя в таких районах, как Хаканиеми и Сёрняйнен.

На улице Калониуксенкату Линнеа попросила водителя ехать помедленнее, чтобы пенсионерка могла взглянуть на окна своей прежней квартиры. Там ее ждало разочарование! Шторы были другие! Она хорошо знала свои окна на четвертом этаже, и теперь там висели какие-то мерзкие зеленые тряпки. Во времена Линнеи там висели красивые тюлевые занавески, подвязанные ленточками по бокам.

Линнее вспомнилось последнее военное лето. Ожесточенные сражения на Карельском перешейке уже закончились, говорили о перемирии. Райнер приехал на побывку в Хельсинки. Он пригласил в гости нескольких немецких офицеров на прощальный ужин. Тогда был дефицит продуктов, так что ничего приличного Линнее не удалось приготовить. Отсутствие еды и безнадежность, царившая на Восточном фронте, не придавали офицерам бодрости. Поэтому с горя все напились. Ночью один немецкий капитан вздумал покончить с собой. Он открыл окно на кухне и собирался уже было спрыгнуть с четвертого этажа.

Ситуация была неприятной, а Линнее хотелось избежать скандала. Конечно, немецкие солдаты в те годы мерли как мухи, но чтобы кто-то выбросился из ее окна, ну уж нет!

В последнюю секунду Линнеа успела схватить капитана за мундир, но он только выскользнул из кителя и собрался прыгать в пустоту. Тогда Линнеа вцепилась в его подтяжки, но капитан оказался слишком тяжелым и потянул ее за собой в окно. Линнеа начала звать на помощь. Капитан болтался под окном, пытаясь вцепиться в водосточную трубу. Он уже раскаялся в том, что хотел расстаться с жизнью, и умолял Линнею ни за что не отпускать его.

Полковник Раваска вместе с парой других офицеров сбежали вниз, чтобы поймать своего товарища, который, вцепившись в трубу, начал медленно по ней сползать вниз.

Подтяжки растянулись аж на два метра. В конце концов, застежки не выдержали, и капитан стремительно соскользнул по трубе в объятия поджидавших внизу товарищей.

Все это породило множество слухов и анкедотов, которые все лето и всю осень ходили по городу и привели к тому, что немецкий капитан все-таки застрелился. Конечно, это было не единственной причиной самоубийства. Вышеозначенный офицер испытывал огромное разочарование по поводу Второй мировой войны. Утверждали, что он владел процветающей хлебопекарней в довоенной Германии. Особенно досаден был тот факт, что перед самоубийством капитан пригласил чету Раваска в гости в Германию и из-за случившегося поездка так и не состоялась.