Нежная королева - [9]

— Я же сказала, что продумаю детали. — досадливо отмахнулась Хельви. — Клянусь вам, если сыграть все по нотам, мы ничего не потеряем. И даже многое приобретем. Дагмар ведь куда больше нас боится моего брака с фомарионцем — полное слияние врагов ему очень не выгодно. На этом страхе можно сыграть. Пока не знаю, но вероятны даже уступки нам кое-каких западно-сальвских крепостей. У моего жениха должно быть приданое. А уж свободы Харвея от вассальных обязательств мы добьемся точно. Это как глоток воды. — она обняла отца Робера и расцеловала в обе щеки, как когда-то встарь. — Я же говорила, что ваше молчание — золото.

Глава 3

Из аббатства св. Гервасия королева в сопровождении нескольких рыцарей верхом отправилась обратно в город. Ее путь лежал на улицу Златошвеек, где в мирные времена располагался целый квартал мастериц, украшавших своим волшебным ремеслом пышные ризы священников, церковные плащаницы, одежды королей и придворных. После долгих лет войны число обитателей знаменитой улицы сократилось втрое, и поблизости от дворца начали селиться ювелиры, чеканщики, портные, словом, все, кто жил заказами двора.

Здесь, при въезде в приход св. Вальдрады, находился изящный белый особняк, украшенный башенками и тонким длинным шпилем над зеленой крышей. Два года назад Хельви подарила его альбицийскому художнику сеньору Франческо Кларичи, захваченному со всеми его картинами в плен корпусом д’Орсини в знаменитом сражении под Изором. До этого мастер Франческо несколько лет трудился при беотийском дворе и даже отважился сопровождать армию короля Дагмара в поход против гранарцев. Но разгромленные рыцарями Симона беотийцы отступили, в сумятице бросив не только орудия, но и повозку с живописцем. Так Кларичи попал в Гранар и стал придворным художником вечно кочующей и воюющей королевы.

За два года он нарисовал всех ее приближенных, слуг, простых солдат, горожан-ополченцев, фаррадских пленных, горских наемников, набросал сотни живых картин боев и переходов. Мастер Франческо словно попал в другой мир — прекрасный и отталкивающий одновременно. Сейчас Кларичи благословлял Бога за то, что война окончена. Он не хотел бы вернуться в Беот, хотя там платили больше. Королева благоволила к нему, жизнь при гранарском дворе, много лет довольствовавшемся радостями бивуака, становилась день ото дня веселее. Хельви окружали молодые, охочие до шумных развлечений люди, словно сорвавшиеся с цепи и желавшие наверстать упущенное среди безумной по здешним понятиям роскоши.

Удобный дом на улице Златошвеек с садом и большим залом первого этажа, превращенным в мастерскую, был символом признания заслуг художника. Здесь хранились все картины и наброски сеньора Кларичи, даже возвращенный беотийский архив живописца.

У дверей особняка Хельви спешилась и передала поводья одному из своих спутников. Мажордом распахнул дверь перед ее величеством и с глубокими поклоном отступил, пропуская королеву в полутемную переднюю. Отсюда широкая дубовая лестница вела на второй этаж в жилые комнаты, но королева прошла в просторную мастерскую. Большое во всю стену окно открывало успокаивавший душу вид на подернутый зеленоватой дымкой сад, где жена художника Кьяра-Леана с серебряным совком в руках возилась возле круглой клумбы.

Заметив царственную гостью, мастер Франческо задернул холщовой портьерой огромное полотно. Это был еще не вполне готовый эскиз для картины «Бой в проливе Мальдогран», изображавшей знаменитое сражение мальдорских рыцарей с мусульманским флотом 14 июля 1572 года, в котором храбрые защитники южного побережья Гранара нанесли сокрушительное поражение морским силам Фаррада. Королева специально заказала полотно, прославляющее доблесть мальдорцев, чтоб хоть немного изгладить пропасть, разделявшую их с остальным Гранаром.

Хельви заметила только две подожженные галеры с треугольными фаррадскими парусами, гордо реющие на белом полотне золотые орденские кресты мальдорского братства, скопление тонущих людей, перевернутых лодок, сшибающихся друг с другом барок и фрегатов. Блестящая лаковая поверхность картины, а также глубочайшая, недоступная простому человеческому глазу перспектива — все это было чертами новой альбицийской живописи, столь популярной в последние годы. Глазам зрителей одновременно открывались и сказочный Беназар, столица султаната, на одном берегу моря, и грозный, ощетинившийся пушками порт Крак де Грот, на другом, а между ними непреступной горной кручей высился остров Мальдор, над которым в грозовых, залитых солнцем облаках сияла Чаша.

— Счастлив приветствовать Ваше величество в моем скромном доме. — художник поклонился, прижимая к полотняному, пестрому от краски фартуку измазанные руки.

— Добрый день, мастер Франческо, — улыбнулась ему Хельви, — не бойтесь, я не собираюсь проникать в вашу святая святых, ведь картина еще не закончена. Я приехала по другому поводу.

Кларичи поднял на королеву вопросительный взгляд.

— Не позволите ли мне, дорогой друг, взглянуть на ваши восхитительные карандашные портреты, сделанные еще при плаймарском дворе? — пояснила молодая женщина.