Нежная буря - [7]

— В это время года я вожу не так уж много туристов. И потом, как видите, я до сих пор жив.

— Вижу. И не то чтобы бесследно исчез. Это как-то разочаровывает.

Брессар рассмеялся.

— Такие слухи распускают обо всех великих, — заметил Кардинал. — По крайней мере, теперь можешь смело говорить, что у тебя есть кое-что общее с Полом Маккартни.

— Шутки шутите, да? Я гораздо лучше выгляжу, чем он. И пою лучше. — Брессар забрался в свой «форд-эксплорер» и опустил стекло. — Вот заходите-ка в «Чинук», когда там поют под караоке. Сами у меня автограф выпрашивать будете.

Кардинал посмотрел, как Брессар едет в сторону города. Позади оставались леса, где он зарабатывал себе на жизнь — вполне, в общем-то, обычным способом.

На пересечении Алгонкин-роуд и Одиннадцатого шоссе Кардинал попал в пробку: впереди была авария. Заднюю часть тягача вынесло на встречную полосу. Жертв не было, но все машины вынуждены были продвигаться вперед рывками, пока тягач не убрали. Ожидая, когда можно будет проехать, Кардинал слушал новости. Руководитель отделения Новой демократической партии в провинции Онтарио рассказывал о платформе партии на предстоящих выборах: реформа здравоохранения, пособия для работающих матерей на оплату детских садов, повышение уровня минимальной заработной платы. Кардиналу этот тип не понравился, хотя он был согласен со всем, что тот говорил. Затем последовал ответ премьер-министра Джеффа Мэнтиса, окрестившего оппозицию «чемпионами по расходам и уровню налогов». У слушателя не оставалось ни малейших сомнений в том, что так оно и есть: у консерваторов спичрайтеры были лучше, чем у демократов. Похоже, идеологи партии считали, что правительство вообще ничего ни для кого не должно делать. Закройте больницы и школы — и все будут довольны.

Далее шел прогноз погоды. Ожидалось, что над северной частью провинции Онтарио по-прежнему будет держаться туман, который затем начнет выпадать в виде небольшого дождя. Специалист объяснял, почему такие необычно высокие температуры следует считать не проявлением глобального потепления, а просто статистической аномалией.

У Кардинала зазвонил телефон.

— Кардинал.

Это была Мэри Флауэр. Голос у нее был возбужденный.

— Кардинал, сейчас же сворачивайте на Сэквилл-роуд, поезжайте к станции техобслуживания «Скайвэй». Делорм уже выехала.

— Зачем? Что случилось?

— Они нашли тело. Ну, или что-то в этом роде.

Кардинал развернулся и направился на запад, в сторону Сэквилл-роуд. Туман в этой части города был не такой плотный — просто дымка, не более того. В конце концов он выехал к заляпанной грязью бензозаправке. «„Скайвэй“, станция техобслуживания, ремонт снегоходов и моторных лодок». Помятые каркасы снегоходов громоздились у стены здания, как штабель разноцветных бревен.

Когда он уже выходил из машины, за его спиной как раз тормозила Лиз Делорм.

— Придется нам сказать, что Тупренас украл миллион, Лиз. И попросить судью пристегнуть еще недельку к тому сроку, который этот сукин сын получит.

— Поль Брессар жив?

— Поль Брессар не просто жив, Поль Брессар процветает.

— Это уже становится интересно.

Из гаража вышел здоровяк в грязном комбинезоне. Плечи у него были широкие, бедра узкие, и когда-то его фигура, несомненно, производила впечатление. Но спереди комбинезон сильно растянулся, словно под ним прятали баскетбольный мяч. Лицо человека обрамляла кустистая борода, как у лесовика из мультфильма. Черные волосы в ней были прострочены сединой. Айвен Бергерон был одним из двух близнецов Бергеронов, тех самых, которые были чемпионами Алгонкин-Бей по командным видам спорта в течение шести лет — то есть все годы, пока они этими видами спорта занимались. Кардинал был тогда еще совсем мальчишкой, но он успел запомнить Айвена и его брата Карла — сущую гремучую смесь, что на хоккейной площадке, что на футбольном поле.

— Расскажите, что вы обнаружили, — попросил его Кардинал. — А потом мы пойдем посмотрим.

— В общем, торчу я это в мастерской, — стал рассказывать Бергерон, — пытаюсь вернуть к жизни «ски-ду» семьдесят четвертого года, по всему видать — эту развалюху еще двадцать лет назад выкинули на свалку. И тут пес начинает брехать. Обычно он у меня тихий, никому не мешает, а тут вдруг залаял как сумасшедший. Я ему кричу заткнуться, а он знай себе гавкает. В конце концов выхожу я, а он на заднем дворе, и там… Да пойдемте, я вам покажу.

За углом они увидели двухэтажный домишко, привалившийся к гаражу, словно в обмороке. Бергерон провел их мимо него на задний двор.

— Вот, это здесь, — сообщил он, показывая пальцем. — Я сразу затащил упрямую псину в дом, когда увидел, что это такое. Он думал, я его стану хвалить или еще что-нибудь в этом роде, но я только думал: «Быть не может».

— Во сколько это было? — спросил Кардинал.

— Не знаю. Что-то около десяти.

— И вы только сейчас нас вызвали?

— Откуда мне знать, как в таких случаях поступают? Вроде никакой срочности не было. Правду сказать, мне не больно-то хотелось об этом думать.

Кардинал уже двадцать лет служил в полиции и повидал за это время много неприятных вещей, но ему никогда не доводилось видеть человеческой руки, полностью отделенной от тела своего владельца. Они стояли метрах в трех. Айвен Бергерон не выказывал намерения подойти ближе. Он широко расставил ноги, покрепче уперся ими в землю и сложил руки на животе.