Неживой - [44]
Вокруг Топей всегда ходило много слухов, и проверить их было задачей невыполнимой. Любопытных тут ждала только смерть.
Болотами правило Чёрное Древо.
Его долгая жизнь началась с обычного семечка, далеко унесённого ветром и реками. Волей случая и ошибкой птицы, принявшей его за съедобного жука, оно попало на склон небольшой горы, проросло в плодородной почве и щедро питалось грунтовой водой реки, чьё имя затерялось в веках. Река эта была необычной. Однажды в ней освежился бог, и теперь в ней текла не только вода, но и сила, что заставляла цвести всё вокруг.
Древо выросло могучим. Две тысячи лет назад ветки его и ствол были белыми, и оно возвышалась над площадью столицы великой столицы великого государства. Великаны, что основали город вокруг Древа, ухаживали за ним и молились ему как чему-то божественному. Правда недолго.
В один день почти все они покинули город. Их не было так долго, что Древо, лишённое ножниц внимательных и добрых садовников, затянулось листвой и не послушными ветками. И чуть не усохло, когда река вдруг обмельчала, а почва высохла и потрескалось.
Но не умерло. Пережило и засуху, и сезон бурь, и ветра, принесшие песок и саранчу, и волчью зимую, в которую промерзло до самых глубоких корней, бесконечные удары молний, и даже топоры варваров, которые пытались срубить его, чтобы согреться.
Спустя много лет, когда лес уже почти пожрал прекрасные крепости и город, великаны вдруг вернулись в тишине и молчанье. Они жили долго и мало что могло их ранить, но всего несколько сотен осталось от их народа. В тени Древа и окружающих его святых знаков, они вскрыли могучие камни, что укрывали мостовую во множество слоёв, и копали землю в том месте от лето до зимы, пока рядом не образовался курган, величиной с замок. С первыми снегами вернулось ещё несколько десятков великанов. Они вошли в город так же не нарушая молчанья. На натянутых цепях, они принесли с собой небольшой ящик и опустили его глубоко под землю, поспешив закрыть землёй и камнями.
После этого великаны робко заговорили и попытались зажить прежней жизнью. Они очистили город от зарослей, восстановили дома и крепостные стены. Древо снова пило воды вдоволь и у него снова постригали непослушные ветки, пускай и не так аккуратно.
Но племя великанов измельчало и утратило что-то внутри.
Когда пришли враги, великаны уже не смогли дать отпор. Их перебили всех до последнего. Дома их сожгли и опустошили. Только Древо осталось жить в когда-то богатой долине.
Со временем лабиринты из белого камня, что удерживали реку и направляли её куда нужно, разрушились. Вода заполнила всё вокруг, и сточила скалы, на которых стоял город. Целиком он ушёл под землю, не оставив после себя даже белой пыли. Имя его и имена когда-то великих его правителей стёрлись из памяти.
А Древо всё так же стояло на своём месте. Возвышалось из уже спокойной воды. Он исхудало, почернело, осыпалось мёртвыми листьями, но не умерло. Оно научилось выживать без садовников. Цвело, не смотря на погоду. Пустило свои корни на километры и въелось как хворь в болото, что осталось от разгулявшейся реки, в которой когда-то искупался бог.
В один день непокорная речушка, питающая Болото, принесла из Балова моря грязно-белый свёрток, поросший тиной и пахнущий скверно. Ловкие ветки Чёрного Древа выловили его из воды, положили на древний камень и освободили от оков видимых и невидимых то, что было внутри.
Женщину.
Когда колдовство рассеялось, чёрная кора в радости заходила и захрустела, услышав столь приятный звук — хриплый и надрывный вдох нежити, сделанный гнилыми и дырявыми лёгкими. Вдох сменился на почти беззвучный крик, который не затихал долго.
Ветки скользили по обгоревшей коже гостьи, ласкали её и успокаивали. Со временем кричать она перестала. Лишь шептала слова на языке незнакомом, но таком волнующем и пышущем от силы. От этих слов кожа гостьи перестала быть чёрной, осыпалась комьями, как пеплом, обнажила плоть цвета грязи, слабую и чувствительную к боли и свету. Лицо её, при первой встрече так похожее на обтянутые кожей черепа многолетних утопленников, которых так любило купать Древо, изменилось и стало похоже на лицо человека живого, коих Древо не видело уже несколько веков.
Дни и ночи сменялись. Древо бдело над гостьей и охраняло её. Лёгкие её заросли и стали цельными, способными держать воздух и выполнять свою функцию. Но дышала она так же судорожно и поверхностно, то и дело задыхаясь и срываясь с ритма. Дерево снова порадовалось. Оно вспомнило, что у живых людей так бывает от страха. К удовольствию Дерева, страх у гостьи всё не кончался. Правда, этот страх был не перед Деревом.
Спустя ещё много дней тяжёлым камнем страх упал на самое дно гости. Она долго лежала, не двигаясь, пока его склизкие чёрные щупальца не слились с её нутром в единое целое. И в один день гостья встала и пошла гулять по болоту. Ноги её вязли, она блуждала, словно в лабиринте, тонула, жадно хватала воздух, и покрывалась влагой. Древо стало помогать ей, протягивало куда нужно свои ветки и корни, но отпускать её не хотело.
Гостья не ушла. Даже когда глаза её снова выросли, и она смогла увидеть путь и своего спасителя, она лишь заплакала. Горький и надрывный плач её снова порадовал Древо и сделал гостью ещё более родной и близкой сердцу.
