Нежить - [196]

Это были яростные толчки, не похожие на движения ребенка, происходившие до перерыва, который, как женщина убедила себя, был всего лишь коротким сном. Она чувствовала, как внутри что-то рвется, чувствовала боль, началось кровотечение, вскоре усилившееся, и женщина испугалась. Она пошла к врачу одна, не желая говорить мужу о том, что происходит, и врач, сделав УЗИ, не услышал сердцебиения. Он был сбит с толку и не знал, что сказать пациентке. Такого он не ожидал. Как может ребенок шевелиться, если сердце его не бьется?

А затем, вероятно, в ответ на ультразвук, движения усилились.

Женщина схватилась за живот и закричала, и, пока врач рылся в шкафу с медикаментами в поисках обезболивающего, ребенок разорвал матку и ткани живота и высунул наружу голову. Врач, несмотря на безумие происходящего, инстинктивно протянул руки к ребенку, чтобы убедиться, что тот здоров, и не заметил сквозь заливавшую его кровь, что он почти разложился. Ребенок, высвободившись из тела умирающей матери, попытался укусить врача, но тот быстро отпрянул и на заплетающихся ногах выбежал прочь из комнаты.

Или, возможно, не стоит позволять доктору уйти. Пусть он потеряет равновесие, но не поднимется и не продолжит бежать, а рухнет на пол, и ребенок, существо, упадет с мертвого тела матери, распростертого на кушетке, и начнет пожирать врача. Возможно, это придаст рассказу больше драматизма.

Но как бы то ни было, мы не должны забывать, что подобные сцены в различных вариантах разыгрывались в тот день по всему миру, и неудачные беременности внезапно заканчивались не рождением мертвых детей, а появлением живых мертвецов. Но ни наша мать, ни ее врач не могли этого знать. Хотя, даже если бы они знали, что еще им оставалось делать? Избежать ужасов, царивших вокруг, было невозможно; так как же можно было спастись от ужаса, продирающегося изнутри?

Итак, просто скажем, что этот конкретный ребенок выбрался из материнских внутренностей и соскользнул с кушетки, а на теплое тело врача или на холодный линолеум — это мы решим потом. Все равно то, что должно произойти дальше, непременно произойдет.

Он выполз из кабинета в приемную, где к тому времени никого не осталось — все убежали, услышав крики врача, живого или умирающего. Цепляясь ручками и извиваясь, ребенок выбрался на улицу. Ведь он не мог передвигаться иначе, чем это делают обычные дети. Возможно, когда-нибудь, если он выживет, он научится ходить, хотя физически навсегда останется новорожденным младенцем, но сейчас он медленно полз. Прохожие на улице расступались в разные стороны — кровавый след, тянущийся за ним, служил достаточным предупреждением о его намерениях. Но, несмотря на голод, ребенку не хватало сил добраться до кого-либо из окружавших его людей.

И тут к страшному существу подбежала собака, сопящая, любопытная, беззаботная, она приблизилась настолько, что ребенок-зомби смог схватить ее за передние лапы. Он грубо дернул собаку, сломав ей лапы. Пока животное пронзительно визжало и напрасно пыталось вырваться, ребенок подтянулся, держась за дрожащее тело собаки, и схватил ее за задние лапы. У него еще не было зубов, он не мог прогрызть собаке живот, как приказывал ему крошечный мозг, и ему пришлось рвать ее тело маленькими, но сильными пальцами и сосать красное сырое мясо.

Не успев насытиться, ребенок вдруг почувствовал, как его оттаскивают от окровавленной добычи, и, прежде чем он смог отреагировать на нападение, его куда-то швырнули. Зомби откатился к задней стенке маленькой клетки, и, пока он пытался сообразить, где он, и снова броситься в атаку, дверь тюрьмы захлопнулась.

У хозяйки погибшей собаки была клетка, в которой она ежедневно возила животное гулять в парк, и ребенок-зомби оказался в этой клетке. Он яростно колотил кулаками в прутья, но металл был прочным, и ему не удавалось согнуть решетку.

Женщина, возвращаясь домой, улыбалась. Она держала собаку только потому, что не могла иметь детей, и вот, совершенно неожиданно, у нее появился ребенок. Она увидела в этом перст Божий. Ее не волновало то, что ребенок мертв, то, что ей явно предстояло соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не умереть самой. Она будет любить его до конца жизни, даже после того, как эти ужасы закончатся. Она никому о нем не расскажет, и когда всех зомби переловят и уничтожат, ее ребенок останется с ней. Она будет любить его и заботиться о нем до конца дней своих.

Но никогда не выпустит его из клетки.

Ну что ж… наверное, эта история не из тех, что стоит рассказывать. Прямо сейчас, пока я нахожусь в гуще событий, мне почему-то кажется бессмысленным утруждать себя и сочинять рассказы. Но я знаю, что когда-нибудь мир захочет найти смысл в ужасах, через которые ему пришлось пройти, и кому-то придется взять на себя задачу описания зомби. Я вполне могу оказаться таким человеком. Так что мне, по крайней мере, нужно попытаться.

Пока я почти подсознательно превращаю жизнь в произведения искусства (хорошо, пусть другие решат, искусство это или нет), я понимаю одну вещь: рассказы о зомби — правда. И в то же время ни один рассказ о зомби не правдив. Потому что, понимаете ли,