Нежданный поцелуй - [90]

Бендас не мог слышать его слов. И должно быть, он уже исчерпал свою злобу до предела. Старик протянул скрипку, а когда ни один из них не взял ее, щелкнул замочком — и раскрыл футляр над полом.

Раздался грохот — Елене он показался оглушительным, — и они увидели у своих ног разломанную в щепки скрипку Верано.

Елена вскрикнула и в ужасе замерла. Мериону показалось, что она вот-вот лишится чувств, но нет, она лишь опустилась на колени и прикоснулась дрожащими пальцами к погибшему инструменту.

Бендас же разразился отвратительным смехом.

Елена начала собирать обломки и укладывать их в футляр. Потом заговорила. Заговорила настолько громко, чтобы Бендас мог ее слышать. В зале воцарилась гробовая тишина, а это означало, что ее слышали почти все — во всяком случае, те, кто стоял достаточно близко.

— Я стыжусь того, что являюсь вашей дочерью. Я навсегда отрекаюсь от вас и никогда, никогда не признаю вас снова.

Бендас издал звук, похожий на кряхтенье и, вероятно, означавший окончание их разговора.

Мерион присел рядом с Еленой, чтобы помочь ей. Его трясло от ярости, и он с трудом удерживал в руках обломки скрипки, поэтому был не в силах делать все так же быстро, как Елена. А она продолжала укладывать обломки в футляр, пока не заполнила его целиком. Мерион прилагал отчаянные усилия, сдерживая гнев, и старался не обращать внимания на Бендаса, так как сейчас Елена была для него гораздо важнее. А этим негодяем он мог заняться позже.

Мерион не знал, лишил ли он Елену единственного шанса помириться с отцом, но понимал, что Гаррет был прав. Его борьба за то, чтобы восторжествовало правосудие, очень походила на месть и обходилась слишком дорого.

Тут Бендас вдруг подался вперед и плюнул в него. Плевок угодил ему в плечо. Мериону оскорбление показалось столь вульгарным, что можно было не сомневаться: все присутствующие поняли, что этот человек безумен.

Мерион бросил на Бендаса уничтожающий взгляд, потом застегнул футляр, взял Елену под руку и помог ей подняться. Вытащив из кармана носовой платок, он вытер плевок со своего плеча и тихо сказал:

— Итак, дело идет к дуэли. — Причем говорил он так, будто речь шла о каком-то пустяке. Повернувшись к Елене, Мерион добавил: — Поверьте, миледи, я люблю и уважаю вас, и я всегда буду действовать в ваших интересах.

Елена была потрясена. «Проявите смелость, — говорили ей его глаза. — Вам следует принять очень важное решение». И словно во сне она услышала его вопрос:

— Миледи, я спрашиваю вас, как ваш слуга, убить ли мне на дуэли этого человека?

— Нет-нет. — Елена покачала головой, и теперь ее лицо запылало. Приложив руку к сердцу, она вдруг добавила: — А впрочем, пусть свершится ваша воля.

Мерион повернулся спиной к Бендасу и с отвращением пробормотал:

— Его едва ли можно считать джентльменом, человеком, достойным поединка.

Предложив Елене руку, Мерион повел ее к выходу, и люди, перешептываясь, расступились перед ними. И теперь все отошли от герцога Бендаса — рядом с ним оставался только Роджерс.

Уже выходя из зала, Мерион заметил, что Уильям и доверенные лица Бендаса разговаривают с Уилсоном, готовым поведать им свою историю.

И теперь стало очевидно: Бендас был близок к бесчестью и гибели, он оказался у врат ада.

Глава 37

Елена молча сидела в карете Мериона, и все произошедшее на приеме итальянского посла казалось ей кошмарным сном — она отказывалась верить, что все это могло произойти наяву. Ее сознание не принимало случившегося, мозг не воспринимал ужаса происшедшего.

Поведение отца ошеломило ее. Как и поведение Мериона. И ей трудно было бы ответить, кто удивил ее больше. Более того, она не могла бы сказать, что ей сейчас очень хотелось находиться рядом с Мерионом.

Герцог обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Скоро приедем в Блумсбери, — прошептал он, коснувшись губами ее волос.

Ей казалось, она не сможет посмотреть в лицо Тинотти, Тине и Мие. Что же касается Мериона… Судорожно сглотнув, Елена пробормотала:

— Я никогда не стану вашей содержанкой, Мерион. Не стоит и говорить об этом.

Он промолчал, и она продолжала:

— И если вы не станете на этом настаивать, мне хотелось бы сейчас поехать в дом на Сент-Джермен-стрит. — Высвободившись из его объятий, она заглянула ему в лицо, ожидая ответа.

Мерион со вздохом покачал головой:

— К сожалению, я не могу отвезти вас на Сент-Джермен-стрит.

— Ну что ж… — Она тоже вздохнула. Сердце ее болезненно сжалось, и она с трудом сдерживала слезы.

— Елена, дорогая, вы не поняли!.. Думаю, вам будет лучше без меня. Пожалуйста, выслушайте!.. Ведь я виновник того, что Бендас так ужасно обошелся с вами. Если бы я не угрожал ему правосудием, он по крайней мере оставил бы вас в покое, возможно — принял бы вас с почетом как свою дочь. Я видел, как Роджерс шептался с ним, и было ясно, что назревает неприятность. Бендас понял, что я включился в игру, и решил избежать неприятностей, использовав вас для своих целей. Когда же у него ничего не вышло, он попытался причинить вам боль, чтобы отомстить мне таким образом.

— Вы берете на себя слишком серьезную ответственность, Лин, — сказала она почти шепотом.

— Да, возможно, но дело в том… — Он немного помолчал, словно обдумывал ответ. — Видите ли, Елена, никто не знает, как именно и когда человек начинает сходить с ума. Вполне возможно, что это началось с ним, когда вам было четырнадцать лет. Нам, вероятно, надо бы было стать такими же безумными, как он, чтобы действовать так же.