Нежданный гость - [53]

Матильда рубанула толстой, заляпанной чем-то красным рукой воздух над головой кузины Амели:

— От вас никакого толку, donnez-moi[75], лучше я сама все сделаю.

— Все в порядке? — спросила Клэр.

Матильда удостоила ее беглым взглядом и плюнула.

— Très bien, Madame Moorhouse[76], — ответил официант.

— Oui, Madame, — как эхо, повторила Амели.

Кузина, глядя на спаржу, скривилась и промолчала. Матильда повернулась, воздела руки к небу и удалилась к противоположному концу стола.

— Эти барышни понятия не имеют, как обращаться с ножом, — ответила она, продолжая вырезать розочки из клубники маленьким и очень острым фруктовым ножичком. Рядом с ней на тарелке белые и темные шоколадные завитки. Дальше в миске ждут своей очереди очищенные фисташки. Как всегда, Матильда сотворит из пирожных шедевр.

— Они угробят спаржу.

— Et depuis quand ou la Suisse ou l’Ecosse informe le monde gastronome? — пробормотала кузина Амели, лучше разбиравшаяся в английском, чем в понятиях о смирении.

С каких это пор Швейцария или Шотландия сделались экспертами по части кулинарии? Клэр не поверила собственным ушам. Кузина Амели не в первый раз пришла помочь. Ей прекрасно известен характер Матильды. Неужели она намеренно пытается загубить ужин?

— Я все слышала! — рявкнула Матильда, выронив ягоду. С ее пальцев и с кончика ножа потекли красные струйки. — Все!

— А я ничего не слышала, — быстро вмешалась Клэр и оглянулась на Йана. — А вы?

— Нет. Je n’ai rien dit. Ni entendu. — Он указал пальцем на ухо и покачал головой. Он тоже далеко не в первый раз приглашен на помощь.

— Боже, это будет восхитительно, — продолжала Клэр, став в середине стола, чтобы Матильда не видела кузину, и указывая на четырнадцать крохотных пирожных, горы домашнего шоколада, клубнику и фисташки для начинки. Наверняка в холодильнике уже стоит процеженный фруктовый сироп. — Вы опять превзошли себя, Матильда. Право же, благодаря вам я стала предметом зависти всех парижских хозяек.

— Знаю, — шмыгнула носом Матильда. — Чудо, что мне это удалось. Без всякой приличной помощи. А от этих ваших пилюль никакого толку. К тому же сегодня перерабатываю — у меня выходной.

— Матильда, мы все вам так благодарны! Я непременно все возмещу. А лекарство обязательно подействует, нужно лишь немного подождать. Гомеопатия помогает не сразу. Да вы это знаете. Швейцарцы — эксперты по гомеопатии. И вообще хорошо разбираются в медицине. И во всем хорошо разбираются. А также прекрасно готовят. — Клэр старалась не смотреть на официанта, чтобы не рассмеяться самой и не смешить его. Кузина еще ниже склонилась над спаржей. — Пойду переоденусь. Если вам что-нибудь понадобится, пришлите Амели.

— Мне от вас ничего не нужно, миссис Мурхаус, — ответила Матильда. — Это вы нуждаетесь в моих услугах.

Клэр со вздохом вышла из кухни, оставив прислугу завершать приготовления к ужину.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Она закрыла дверь в спальню и присела на пуфик перед туалетным столиком. Потерла морщинки вокруг глаз и поперечную морщину на высоком лбу.

Положила руки на талию, втянула живот. Из ее тела вышли настоящие дети — дети Эдварда, а не только килограммы бумаги, долларов, на которых когда-нибудь была бы кровь других детей. Те доллары — единственный ребенок, которого дал ей Найл. Жена британского дипломата, мать двух британских сыновей — такой увидел он ее сегодня и видел все время, пока следил за ней. Такой она сейчас видит себя в зеркале. Клэр повернула голову вправо, затем влево. Мир, в котором она жила с Найлом, казался переполненным физической радостью жизни. Но то, что было у нее с Найлом, несравнимо с реальностью вынашивания и рождения детей, введения их в мир. Пожалуй, даже с повседневной жизнью во всей ее сложности и глубине. В двадцать лет ей вряд ли пришла бы в голову подобная мысль, но, приняв предложение Эдварда, она перешла в другой мир, в котором перед нею, словно ковер, развернулись последствия всех ее поступков. Бесчисленные телефонные звонки, списки дел, которые она составляет, и указания, которые отдает прислуге, не приведут ни к войне, ни к победе. Гибель или спасение миллионов безликих душ не зависят от ее усилий. Но от них зависят реальные люди, живущие рядом с ней: ее дети, муж, ее прислуга, — от нее зависит, будут они счастливыми или несчастными, голодными, усталыми, довольными или отчаявшимися. То, что она выполняет изо дня в день, служит им поддержкой. И это — настоящая жизнь. Мир, открытый ей Найлом, был миром мечты, и он втянул ее, как ночной кошмар, после которого просыпаешься утром и не понимаешь, где сон и где явь. В мире Найла слишком много ненависти, а это не для нее.

«До чего красивые у тебя руки, Клэр».

Она вытянула пальцы, сняла кольца и внимательно рассмотрела линии вокруг суставов. Она не видела Найла двадцать лет. Он до сих пор сидит, расставив ноги и опустив сжатые руки между ними. Когда наклоняется, на шее натягивается блестящий шрам, словно серп, срезающий линию волос, — ей всегда так хотелось его погладить. Шрам, выдавший его соотечественнику.

— Не тронь, — сказал он ей однажды. — Это не к добру.

— Как наступать на трещинки на асфальте?