Нежданные гости - [3]
– Воды в нем нет, – тоном учительницы сказала Сигэко.
– Враки. Дождь с утра льет как из ведра.
– И дождевая вода утекает из пруда.
– А у вас тихо, верно? – Интонация изменилась, стала по-детски непосредственной.
Слова эти вдруг задели Сигэко за сердце.
– Да, целый день одна-одинешенька.
– Совсем одна? Вот здорово! Позавидуешь!
Сигэко почувствовала симпатию к девушке, в манерах которой сквозила безалаберность. Наверняка невзрачная, маленькая, замкнутая, подумала она.
– Приезжай ко мне в гости, – почти приказным тоном сказала Сигэко.
– Ну что ж, это можно… – тепло отозвался голос.
– Вот и умница, – заключила Сигэко. – Может, случится, что ты окажешься вместе с другими гостями. Это мои хорошие знакомые. Тебя не смутит наше стариковское общество?
– Мне все равно. Я в любой компании отключаюсь, если захочу, – коротко бросила девушка.
Сигэко подробно объясняла дорогу, а в трубке царило молчание. Слушает меня девочка или нет?
Сигэко застыла от ужаса – гостей теперь трое. Могла ли она себе представить такое вчера или сегодня утром? Она снова вспомнила о пепельнице, а потом поймала себя на мысли, что не беспокоится, хотя гости окажутся у нее в обеденное время. Девушка едет от Итабаси, старше откуда-то по линии Собусэн. Положим, часам к одиннадцати они доберутся до меня, а там уж и обед.
Бывало, она звонила в ресторанчик, где готовили гречневую лапшу, и заказывала обед на дом. Да, ресторанчик находился по соседству с начальной школой в Адзуматё. Сигэко забыла и название ресторана, и его телефон. Жаль, можно было бы попросить четыре порции лапши с тэмпура.[5] Она вдруг вспомнила, как мужчина спросил о деньгах. Наверно, он имел в виду обед. Сигэко не знала, сколько теперь стоит лапша с тэмпура, но хотела принять гостей как положено. Ладно, будь что будет. Лишь во сне она могла увидеть, что обедает дома вчетвером, уютно устроившись вокруг жаровни.
Женщина, позвонившая первой, пожалуй, ест бесшумно, изящно орудуя палочками. А старик за обедом начнет рассказывать что-нибудь забавное, а из беззубого рта будет выпадать лапша. Провозится, поди, с тарелкой. Девушка – та, скорее всего, вмиг все проглотит и, едва отложив палочки, снова уйдет в себя. Она же говорила, что в любой обстановке способна чувствовать себя независимо. Кажется, я понимаю ее настроение.
Следующий звонок раздался, когда Сигэко еще не успела отойти от буфета.
– Смотри-ка, звонят! Ну и дела! – На этот раз она решила разнообразить свое восклицание. Она вслушивалась в трель спокойно, потому что аппарат был перед глазами. Пепельницу я не ищу, в любой миг можно снять трубку, подумала Сигэко. Не стоит после второго звонка отвечать. Она с замиранием сердца смотрела на черный телефон, подающий сигналы. Да, сегодня телефон ожил. Чудилось, будто из мембраны вырывается голос. Аппарат напрягся, диск гордо поблескивал, шнур кокетливо изогнулся. Телефон походил на какое-то одушевленное существо. Оно взирало на Сигэко и требовало внимания к себе. Теперь Сигэко не верилось, что совсем недавно она специально поднимала трубку, беспокоясь, не заржавел ли звонок от долгого молчания. Сегодня телефон не умолкает. Овдовев, Сигэко хотела отказаться от номера. Хорошо, что не сделала такой глупости, радовалась она, глядя на телефон.
– Это…дзинозн? – вежливо спросил приятный женский голос.
– Что вы? – переспросила Сигэко, с удивлением подумав, что это ошибочный звонок.
– Простите, это не дирекция Кадзиноэн?
– Нет, а вы какой, собственно, номер набираете? – с напускной серьезностью осведомилась Сигэко, подлаживаясь под тон своей собеседницы.
– Минутку, пожалуйста. – Женщина назвала номер, явно прочитав его по бумажке. Это был действительно телефон Сигэко.
– Правильно, но здесь нет никакой дирекции. Попробуйте еще раз перезвонить.
– Странно. Я собственными ушами слышала этот номер. – Голос задрожал от досады.
– А что это такое ваш Кадзиноэн? – строго спросила Сигэко.
– Видите ли, это прекрасный сад. В нем все деревья пылают багрянцем, удивительное зрелище. Еще в саду есть колодец, в котором бьет ключ.
– Вы ошиблись, я не имею ни малейшего отношения к саду.
– А почему же ваш телефон?…
– Я бы вас хотела спросить, откуда вы узнали мой номер.
– На телевидении. Вас еще что-нибудь интересует?
– На телевидении, говорите? На каком именно? Как вам ответили?
– Какой смысл вдаваться в подробности. Вышла ошибка, извините за беспокойство. – Голос стал далеким и бесстрастным, не то, что в начале разговора. Не дожидаясь ответа, женщина бросила трубку.
Никакой деликатности! Кто же виноват, сама обозналась, подумала Сигэко, в сердцах опуская трубку. Не успела она снять руку с аппарата, как он снова зазвонил. Неужели та женщина? Сигэко уже не хотелось повторять присказку мужа. Приняв наступательную позу, она поднесла трубку к уху. В случае необходимости дам отпор.
– Это Кадзиноэн? – спросил высокий мужской голос приятного тембра.
– Ошиблись, – отрезала Сигэко.
– Значит, не Кадзиноэн?
В произношении мужчины улавливался акцент, отчего голос показался ей еще более чуждым.
– Где вы узнали этот номер?
Теперь Сигэко нельзя было поймать врасплох.
– На студии.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.