Нежданная любовь - [98]

Дойдя до конца улицы, Венеция остановилась и, высвободив руку из руки сэра Лэмберта, обернулась к нему с приветливой улыбкой:

— Благодарю вас, сэр! Вы были очень любезны, проводив меня так далеко, и с моей стороны было бы бессовестным тянуть вас за собой еще дальше. Вы были абсолютно правы — индийский муслин куда лучше того, с узором из листиков.

Она протянула отчиму руку, которую тот горячо пожал, сняв шляпу с легкостью, которой позавидовали бы молодые щеголи. Внезапно Венеция почувствовала, что он вложил ей в руку меньшую из двух коробочек с покупками из ювелирного магазина.

— Но, сэр… — ошеломленно начала она. Но сэр Лэмберт прижал ее пальцы к коробочке.

— Пустячок, но вам он вроде бы пришелся по душе! Позвольте вашему отчиму преподнести вам эту безделушку!

— Нет-нет, сэр, вы не должны…

— Умоляю, дорогая, возьмите ее! Вы доставите мне большую радость! У меня никогда не было дочери, но если бы была, то я хотел бы, чтобы она походила на вас!

Растроганная Венеция, не обращая внимания на прохожих и молчаливый гнев Эдуарда, встала на цыпочки и поцеловала сэра Лэмберта в щеку, положив руку на его широкое плечо.

— А я бы очень хотела, чтобы вы были моим отцом, сэр! — сказала она. — Я бы любила вас куда больше, чем любила своего отца, потому что вы гораздо добрее его! Благодарю вас! Я возьму эту брошь и обещаю, что всегда буду вспоминать вас, надевая ее!

Сэр Лэмберт обнял ее:

— Вы славная девочка! — Ткнув Эдуарда в ребра головкой трости, он добавил, позабыв о роли доброго папаши: — Ну, молодой человек, можете ее забирать, но будь я на десять лет моложе, то черт меня побери, если бы я вам уступил!

Отвесив очередной грациозный поклон, сэр Лэмберт водрузил на голову касторовую шляпу и зашагал по улице, глядя в оба на каждую хорошенькую женщину, попадавшуюся навстречу.

— Может, он и повеса, но просто очаровательный! — сказала Венеция, забывая, что Эдуард едва ли придерживается того же мнения.

— Могу лишь предположить, что вы лишились рассудка! — заявил он.

Венеция все еще с улыбкой наблюдала за сэром Лэмбертом, но при этих словах обернулась и сердито сказала:

— Скорее я могу предположить подобное в отношении вас! Что на вас нашло, заставив позабыть о хороших манерах? Я еще никогда не была так унижена!

— Ах вот как? Не знаю, Венеция, как вы можете стоять здесь и говорить такое!

— Я не собираюсь ни стоять, ни говорить что бы то ни было! — отрезала Венеция, переходя улицу следом за мальчишкой, усердно подметавшим перед ней дорогу. — Перестаньте смотреть на меня, как рассерженный медведь, а дайте мальчику пенни!

Эдуард догнал Венецию на противоположной стороне Оксфорд-стрит.

— Каким образом вы очутились в компании этого старого хлыща? — резко осведомился он.

— Пожалуйста, помните, что вы говорите о моем отчиме! — холодно отозвалась она. — Я посетила мою мать, и сэр Лэмберт любезно предложил проводить меня домой!

— Посетили вашу мать? — переспросил Эдуард, словно не веря своим ушам.

— Разумеется. У вас есть возражения?

— У меня есть много возражений, и вы очень скоро их услышите! Но я не собираюсь устраивать перебранку на улице, так что помолчим, если вы не против.

Венеция молча двинулась дальше. Эдуард шагал рядом, нахмурив брови и плотно сжав губы. Венеция не делала попыток заговорить с ним, пока они не добрались до дома ее дяди.

— Если хотите, можете зайти, — сказала она, задумчиво глядя на него, — только, если можно, не показывайте привратнику ваше недовольное лицо. Вы уже продемонстрировали его каждому встречному.

В этот момент дверь открылась, и Венеция вошла в дом. Их впустил помощник дворецкого, и она спросила у него, дома ли хозяйка. Узнав, что миссис Хендред после беспокойной ночи еще не выходила из спальни, Венеция провела Эдуарда в гостиную и сказала, снимая перчатки:

— Теперь говорите, Эдуард, но, пожалуйста, не забывайте, что я сама себе хозяйка. Вы, кажется, считаете, будто имеете надо мной какую-то власть, хотя я неоднократно уверяла вас, что это не так!

Некоторое время Эдуард стоял, глядя на нее.

— Я ошибся в вашем характере, — наконец отозвался он. — Мне казалось, что ваше легкомыслие, на которое я часто имел основания жаловаться, всего лишь следствие природной живости. Но теперь мои глаза открылись!

— Весьма рада слышать, так как для этого давно настало время. Но не обвиняйте меня в том, что я вас обманывала! Вы сами обманывали себя, не веря, что я говорю именно то, что имею в виду. Все дело в том, Эдуард, что мы с вами полная противоположность. Я очень вас уважаю…

— Хотел бы я сказать то же самое о вас!

— Как невежливо с вашей стороны! Ладно, давайте пожмем друг другу руки и пожелаем счастья!

Но Эдуард не взял протянутую руку, а мрачно произнес:

— Моя мать была права!

Чувство юмора Венеции одержало верх над досадой.

— Разумеется! — искренне согласилась она.

— Она умоляла меня не позволять страсти подчинить себе рассудок. Жаль, что я ее не послушал. Тогда я мог бы избежать унижения, обнаружив, что женщина, на которой я собирался жениться, не имеет ни сердца, ни чуткости!

— Я тоже жалею, что вы не прислушались к вашей матери, но все хорошо, что хорошо кончается! В будущем вы станете относиться более внимательно к ее советам, и я уверена, что она подыщет для вас подходящую жену.