Нежданная любовь - [5]
Но Венеция сказала, что поверит в возвращение Конуэя, только когда увидит его входящим в дом, а Обри, подумав, добавил с неподобающим оптимизмом, что нечего впадать в отчаяние, так как Конуэй, возможно, найдет какой-нибудь предлог, чтобы остаться в армии.
— Я бы уж точно нашел! — заявил Освальд. Но, сообразив, что проявил ужасную невежливость в отношении хозяйки дома, он, запинаясь, пробормотал: — Я имел в виду… нашел бы на месте сэра Конуэя. Здешняя жизнь покажется ему чертовски скучной. Так всегда бывает, когда повидаешь мир.
— Ты находишь ее скучной после путешествия в Вест-Индию, не так ли? — осведомился Обри.
Это вызвало усмешку Эдуарда, а Освальд, намеревавшийся игнорировать язвительные замечания Обри, ответил с излишней горячностью:
— Во всяком случае, я больше твоего повидал. Ты бы удивился, если бы я рассказал тебе, насколько по-другому все выглядит на Ямайке!
— Не сомневаюсь, — согласился Обри, начиная подниматься со стула.
Эдуард поспешил ему на помощь. Будучи не в силах стряхнуть руку, поддерживающую его за локоть, Обри был вынужден подчиниться, холодно поблагодарил Эдуарда, но не двинулся с места, пока тот не убрал руку. После этого Обри разгладил рукав и обратился к сестре:
— Поеду за твоей посылкой, дорогая. Когда у тебя будет свободная минутка, напиши Тэнлоу и попроси присылать нам одну из лондонских ежедневных газет. Думаю, она нам не помешает.
— В этом нет необходимости, — поспешил возразить Эдуард. — Я буду счастлив делиться с вами своей газетой.
Обри задержался в дверях, чтобы обернуться и произнести с чарующей мягкостью:
— Но если у нас будет своя газета, вам не придется приезжать к нам так часто.
— Знай я, что вам нужна газета, каждый день привозил бы отцовский экземпляр! — с энтузиазмом воскликнул Освальд.
— Чепуха! — возразил Эдуард, раздосадованный этими словами куда больше, чем открытой враждебностью Обри. — Неизвестно, как отнесется к этой идее сэр Джон. А Венеция знает, что может рассчитывать на меня.
Пренебрежительное замечание побудило Освальда заявить, что Венеция может рассчитывать на него в куда более серьезных делах, нежели доставка газеты. По крайней мере, он собирался это заявить, но речь, прекрасно звучащая в его воображении, будучи произнесенной вслух, претерпела прискорбную трансформацию. Она получилась запутанной и невнятной даже для самого автора и сопровождалась презрительным взглядом Эдуарда.
Внимание отвлекла старая няня Лэнионов, пришедшая в поисках Венеции. Обнаружив с молодой хозяйкой мистера Ярдли, к которому относилась с одобрением, няня извинилась, сказала, что ее дело может подождать, и быстро вышла. Но Венеция, предпочитая домашнюю интермедию, даже если придется обследовать износившиеся простыни пли выслушивать жалобы на ленивую прислугу, обществу назойливых поклонников, поднялась и любезно простилась с ними, сказав, что вызовет неудовольствие няни, если заставит ее ждать.
— Я пренебрегла моими обязанностями, и, если не позабочусь о домашних делах, мне достанется, — улыбнулась она, протягивая руку Освальду. — Поэтому должна выпроводить вас обоих. Не сердитесь — вы старые друзья, и мне незачем с вами церемониться.
Даже присутствие Эдуарда не могло удержать Освальда от того, чтобы поднести к губам руку Венеции и запечатлеть на ней горячий поцелуй. Она приняла это абсолютно невозмутимо, затем протянула руку Эдуарду. Но он улыбнулся и со словами «Одну минутку!» открыл для нее дверь. Венеция прошла мимо него в холл, и Эдуард последовал за ней, решительно закрыв за собой дверь и оставив соперника в комнате.
— Вы не должны поощрять глупого мальчишку, который волочится за вами, — заметил Эдуард.
— Разве я его поощряю? — Венеция выглядела удивленной. — Мне казалось, я веду себя с ним так же, как с Обри. Хотя, — задумчиво добавила она, — Обри не испытывает недостатка в здравом смысле и поэтому производит впечатление человека более взрослого, чем бедняга Освальд.
— Моя дорогая Венеция, я не утверждаю, что вы флиртуете с ним, — со снисходительной улыбкой отозвался Эдуард. — И не ревную, если вы меня в этом подозреваете.
— Вовсе нет, — возразила Венеция. — У вас нет ни повода, ни права ревновать.
— Повода, безусловно, нет. Что касается права, то разве мы не условились не затрагивать эту тему до возвращения Конуэя? Вы можете догадаться, с каким интересом я читал эту колонку в газете.
Лукавый взгляд, сопровождавший эти слова, заставил ее воскликнуть:
— Эдуард! Пожалуйста, не возлагайте больших надежд на возвращение Конуэя. Вы говорите так, словно это событие толкнет меня в ваши объятия!
— Надеюсь… даже вполне уверен, что никогда не употреблял подобных выражений, — серьезно произнес он.
