Нездоровые женщины. Почему в прошлом врачи не хотели изучать женское тело и что заставило их передумать - [23]

Прежде чем Уиллис оспорил связь между истерией и репродуктивной системой, практически все женские болезни объяснялись «истерическими страстями». Заболевания сердца, затрудненное дыхание, боль в печени, мышечная слабость, осложнения беременности, головокружение, рыдания, смех, несвязная речь, закатывание глаз, удушье, обмороки и судороги объединялись в диагноз-гигант под названием «истерия» [18]. Считалось, что само по себе наличие матки автоматически делает женщину истеричной. И несмотря на то что этот орган впоследствии перестал быть критерием для расширения и без того объемной и размытой медицинской категории, истерия оставалась исключительно женской болезнью. Истерические «страсти» и «расстройства», считалось, вызваны не только проблемами с нервами, но и влиянием духов на такие эмоции, как грусть, страх, скорбь и гнев. Женщины, полностью находившиеся во власти чувств, были якобы склонны к болезням из-за своей эмоциональной неустойчивости. Слабые, чувствительные и впечатлительные, они просто не обладали такими «мужскими» качествами, как здравомыслие, рациональность и сила характера, которые требовались, чтобы защитить тело и разум от волнующих жизненных событий.

В эмоциональной нестабильности женщин были уверены даже те врачи, которые не разделяли «доктрину о нервах» Уиллиса. Томас Сиденхем, его современник из Оксфорда, тоже полагал, что причина истерических заболеваний кроется не в матке. Однако он не стал искать альтернативный источник проблемы в других местах организма, поскольку осуждал вскрытия из-за своей пуританской веры в то, что этиологию (причину) заболеваний нужно диагностировать и лечить только теми способами, которые доступны человеку естественным образом. Сиденхем, ставший соперником Уиллиса, предпочитал ориентированный на пациента подход, из-за которого его прозвали английским Гиппократом. Отказываясь заглядывать внутрь женского тела, он все же многое говорил о проявлениях истерии. В 1681 году Сиденхем заявил, что «истерические расстройства» были вторыми по распространенности хроническими состояниями после лихорадки, поскольку «лишь некоторые женщины <…> свободны от всех проявлений этих расстройств» [19].

Сиденхем относил к истерии почти все мыслимые симптомы. Он утверждал, что эта болезнь настолько многогранна, что только врачи исключительной «рассудительности и проницательности» могут отличить ее от других недугов «той или иной части тела». Этот английский Гиппократ утверждал, что истерия может поразить любую часть тела женщины, в зависимости от того, какие нервы и «духи» были нарушены или ослаблены.

Если пациентка не была выносливой и не принадлежала к рабочему классу, она считалась крайне уязвимой, потому что «милосердная природа дала ей более тонкую и деликатную телесную конституцию, необходимую для легкой жизни» и «удовольствия мужчин» [20].

Отвергая связь между маткой и истерией, Сиденхем был вынужден признать, что эта болезнь поражает и мужчин. Однако ей, по мнению врача, были подвержены только те из них, которые занимались «дамскими» вещами вроде учебы и долгого сидения, и для них Сиденхем все равно предпочитал использовать термин «ипохондрия». В XVII веке слово «ипохондрия» описывало глубокую меланхолию, вызванную разладом «духов» и проявляющуюся в виде физических и психических симптомов. Женская истерия и мужская ипохондрия имели нечто общее, а именно подавленность, «расстройство ума» и «неизлечимое отчаяние», но четко разграничивались по полу пациента. У мужчин такие проблемы фиксировались врачами гораздо реже и обычно приписывались их «женственному» образу жизни. А вот истерия среди женщин воспринималась как настоящая эпидемия, потому что женские «духи», по мнению медиков того времени, были дефективными всегда. Сиденхем намекал, что женщины могут вызывать у себя истерические симптомы «неправильными» чувствами: «Каждый раз, когда женщины советуются со мной по поводу конкретного расстройства, которое невозможно объяснить, <…> я всегда спрашиваю, появилось ли оно после сильных переживаний или любого другого беспокойства ума» [21]. По мнению Сиденхема, истеричные женщины всегда все преувеличивали, что бы врачи им ни говорили. «Они не могут терпеливо ждать, пока им скажут, есть ли надежда на выздоровление, — писал этот врач. — Они с легкостью воображают, что на них свалились все невзгоды человечества <…> и предрекают себе все самое страшное» [22].

В начале XVIII века философское и культурное увлечение чувствительностью и эмоциями встроилось в новые медицинские теории о нервном темпераменте женщин. Сиденхем расширил определение истерии до такой степени, что она стала универсальным диагнозом, который ставили женщине при наличии любых необычных симптомов. Гипотезы о слабости женской нервной системы появлялись очень быстро. В Англии и Европе женщины оказывались рабынями своей нервной неполноценности. Их болезни легко интерпретировали — и игнорировали — согласно общим представлениям о слабости и неполноценности их тела и разума. В то время истерия могла быть чем угодно в представлении мужчин-врачей и медицинских писателей.