Незавидный холостяк - [94]

Только не время сейчас. Или я разучился успокаивать девушек.

Кирилл: скандал

Все сейчас не к месту, все не так.

Сколько ни нащупываю правильные слова — они уходят в молоко.

— Ты не больная, у тебя просто похмелье, поэтому…

— Я нормальная! Не притворяйся, что я не отвечаю за себя! Тебе этого хочется? Варвара не в себе, можно не слушать, что она там несет!

— Варь, ну хватит, — устало вздыхаю я, снова оступаясь — и разверзается ад.

— Я тебе не Варя! Я Варвара! — взвизгивает она, сгибаясь, как от сильной боли в животе и выпрямляясь уже совершенно другой Варварой. С холодной яростью в глазах.

Я еле успеваю пригнуться. Похмелье похмельем, а разворачивается и запускается в меня бутылкой воды она, как профи. Следом летит букет орхидей, обидно царапая щеку краем жесткой золотой ленты. Потом врезается в стену красивый конус с конфетами, рассыпав их по полу номера. Под ногой хрустит шоколадная оболочка, когда я отпрыгиваю в сторону, чтобы в меня не попал флакон духов. Он лопается о железный порожек номера и в воздухе разливается тяжелый аромат — тот самый, что у тошнотворной брюнетки в офисе вертолетной компании.

И его перебивает новый — от второго флакона, расплескавшегося соленой свежестью моря.

— Это же Том Форд! — ахает в коридоре Викки. — Они сорок тысяч стоят!

— Я уже разбила его «ламбу» за сорок миллионов! — злобно комментирует Варвара. — Ему не привыкать.

— У вас будут самые дорогие вымытые полы в этой гостинице, — ехидно вворачивает Никки.

— У меня вообще дорогой вкус, — киваю я, с опаской глядя, как Варя взвешивает в руке графин с водой, прикидывая направление с азартным огоньком в глазах.

— Она же кошка бешеная! — на секундочку Викки суется в дверной проем, видит графин и быстро отскакивает.

— Каждая женщина имеет право иногда побыть бешеной кошкой, — говорю я, на всякий случай заслоняя дверь собой.

Меня не жалко, а вот девчонки попадут под горячую руку.

— Ах ты большой профессионал в бешеных женщинах! — вскипает Варвара, и графин взрывается осколками у меня под ногами.

Девчонки наконец убираются подальше — в номер в торце коридора. Оттуда доносились тяжелые басы и явно продолжается вечеринка.

У них сработало чувство самосохранения.

А у меня его нет.

Я просто не верю, что Варвара может причинить мне вред.

Даже когда мимо свистят снаряды один другого тяжелее.

Только закипает азарт на донышке сердца и бьет в голову хмельное веселье.

— Поехали домой, — говорю я. — Летала когда-нибудь на вертолете?

— Ты! — шипит Варвара, как убегающее молоко. — Лети, куда хочешь! Хоть вертолетом, хоть на ангельских крыльях! А я тут останусь и догуляю свою неделю отпуска! Настоящую! Без тебя!

— Хорошо, — киваю я и, пока она ищет, чем пополнить боевой арсенал, достаю кредитку из кармана и осторожно кладу на край стола. — Только гуляй, пожалуйста, на мои. Так безопаснее. Чтобы не быть никому должной. Не стесняйся.

Я успеваю выскочить из номера и захлопнуть дверь, прежде чем о нее звонко разбивается тонкостенный стакан. А следом слышатся рыдания. Хочется ворваться обратно, обнять ее, издерганную дурочку, сказать, что я все понимаю. Вообще все понимаю и никогда в жизни на нее не обижусь, пусть не думает. Пусть всегда расчитывает на меня.

Сердце сжимается — но все не к месту и не ко времени, поэтому я просто ухожу. Даже не заглядывая в тот номер, где все еще идет веселье. Я и без того знаю, что там Серега устроил одну из своих «дружеских» тусовок. Без разврата и жести, олдскульная вечеринка с бухлом и фильмами девяностых. Будь там что покруче — Варвара уже сидела у меня на коленях и тряслась от ужаса. А вот добрать недогулянное в юности в таких компаниях идеально. Даже жаль, что я сам не додумался.

Лишь кручу в пальцах изумрудную запонку, спускаясь по мраморной лестнице отеля — и не хочу знать, кому она принадлежит.

По пути вылавливаю уборщицу и прошу, как можно скорее убраться в номере Варвары. Она же сдуру сейчас пробежится по стеклу босиком или руки изрежет.

Обратно еду поездом. Куда торопиться? Да и по времени — те же четыре часа, только без душных сопровождающих.

В наушниках бормочет Дельфин: «Это та, что в белой фате со злобным оскалом по свету рыщет. Я говорю тебе про любовь». И хочется поставить эту песню на вечный повтор, как в шестнадцать. Чтобы напомнить себе, что: «Я держу свою дверь закрытой, чтобы стучалась она перед тем, как ко мне войти, чтобы не оказалась она той, мною давно забытой, той, с которой мне не по пути».

Приходится напомнить себе о любимом девизе моего психолога — не драматизируй!

«Не драматизируй, Кир!»

Все намного проще. Это болезнь роста, это ломка скорлупы, это однажды кончится.

И если я в ней не ошибся — она меня поймет.

А если ошибся — так что ж. Норма — состояние большинства. Она будет в норме. Это же хорошо?

Смс о списании средств начинают лететь на телефон уже через час.

И летят всю неделю, со скоростью света опустошая счет карты. Там большой лимит, но пару раз Варвара умудряется нарваться на превышение — и я закидываю туда все свободные средства.

Пусть. Мне так спокойнее. Пока бьется пульс списаний, пока там фигурируют рестораны, гостиницы и шмоточные магазины — она в порядке. Я тоже в порядке.