Незавершенная революция - [13]

против созданного им же регулярного государства как совокупности институтов и устоявшихся правил, которая в свою очередь выливается в революционный террор. Причина? Ливонская война, начавшаяся как маленькая победоносная в отношении уступающего по силам противника — орденского государства — вылилась в войну с крупнейшими региональными державами — Швецией и Речью Посполитой, пришедшими ему на помощь. Россия, до этого имевшая дело только с противниками вроде осколков Орды, черемисских партизан и ливонских рыцарей, закономерно начинает терпеть поражения, которые обесценивают все ее приобретения в этой войне. Иван IV воспринимает их как результат саботажа и измены в правящих кругах, что помимо объективных причин этих поражений также могло быть не лишено оснований, учитывая антиэлитарный характер вышеуказанных аспектов его политики. Хотя, конечно, надо понимать, что непрекращающиеся войны редко возможны с одними победами и без поражений. А ведь именно на этот путь встал Иван IV, который после многих веков накопления сил московскими князьями начинает растрачивать их в войнах практически на всех направлениях. И если первое время ему сопутствовал успех, то неудивительно, что с какого-то момента он от него стал отворачиваться. Тут бы, здраво размышляя, взять паузу, немного сдать назад, вернуться к осторожной политике своих предков. Но нет, вместо этого Иван превращает «войну империалистическую в войну гражданскую», обрушивая весь свой гнев на те слои, на которые опиралось его регулярное государство.

Опричнину Грозного нередко сравнивают с ЧК в полемическом запале. Однако сравнение это корректно не только по форме, но и по глубинному содержанию. Иван Грозный фактически начал революцию против государства, в стену которого уперлись его амбиции, объективно ли — в силу ограниченности возможностей этого государства, субъективно ли — в силу несогласия его правящего класса с политикой царя. Сложный элитный консенсус правящей асабийи, который сложился при его деде и существовал еще во времена Избранной рады и Земских соборов, разрушился — теперь Иван ополчается на боярство, в котором видит источник фронды, что же касается клерикальной корпорации, то ее интересы он растоптал на Стоглавном соборе.

Перманентная революция Грозного, с «военным коммунизмом» и «продразверстками» оборачивается разорением страны, и в итоге ему приходится отступить, проводя политику нормализации. Но поздно — деструктивные стихии уже вырвались наружу, элитный консенсус разрушен, что в итоге приводит к процессу, известному в русской историографии под названием «Смуты». Военная экспансия — надлом — охота на ведьм, такой была траектория маршрута, приведшего к ней.

6. «Смута» — несостоявшаяся национальная революция

События начала XVII в России были одними из интереснейших в ее истории и одними из наиболее важных для последующего хода ее развития. Поэтому неудивительно, что господствующей исторической мифологией они оболганы и искажены, как мало какие другие.

До сих пор эти события называются «Смутой», словом, предполагающим «порядок» тирании как норму, а попытку изменить его как девиацию. Меж тем, если сопоставлять события т. н. «Смуты» с событиями, происходившими примерно в тот же период в Западной Европе, не останется сомнений, что они были русским аналогом революционных движений Нового времени, приведших к ее трансформации в систему зрелого Модерна.

В частности, на рубеже XVI–XVII веков, растянувшись примерно на столетие, происходит буржуазно-национальная революция в Нидерландах, движущей силой которой были — запомним это — голландские пуритане. В середине XVII же века происходит и национально-пуританская, буржуазно-крестьянская революция Кромвеля в Англии. События рубежа XVI–XVII веков в России надо рассматривать в том же историческом контексте, однако, так как в отличие от Нидерландов и Англии они завершились победой сил контрреволюции, сумевших оседлать национальную революцию и украсть ее результаты, обслуживающая их интересы историография сумела интерпретировать эти события так, что их суть до сих пор мало кому понятна.

Это системная проблема — абсолютно революционные, эпохальные движения и силы до сих воспринимаются у нас через призму каких-то лубочных, инфантильно-идиотических ярлыков вроде «самозванец», «семибоярщина» и т. п. Мне неоднократно уже приходилось писать о том, что его восприятием через призму соответствующего ярлыка — «ереси жидовствующих» убито понимание такого грандиозного явления русской духовно-политической истории как аналог пуританского реформизма и арианства, суть которого не видится из-за его ассоциации с «жидами». Так же дело обстоит с навешиванием ярлыков на участников событий XVII века, причем, там эти ярлыки идут прямо таки один за другим.

Революционное движение, пережившее четыре (!) реинкарнации его лидеров-аватар, рассматривается как движение «самозванцев» — «Лжедмитриев». Наряду с этим, они рассматриваются как «польско-литовская интервенция», а борьба с ними как народно-освободительная, при том, что уже «Лжедмитрий II» (еще один ярлык) выступил против «поляков». В то же время «законный правитель» Василий Шуйский для борьбы с ним обратился за помощью к шведам, оплатив услуги их экспедиционного корпуса русскими территориями, отданными по Выборгскому трактату, и будучи свергнут своим народом, закончил жизнь как верноподданный польского короля Сигизмунда III, которому он присягнул. К слову, с последним он взаимодействовал еще будучи «законным правителем России» — именно в борьбе против «Лжедмитрия II», ряды которого объединили противников обоих монархов.