Незаурядная Маша Иванова - [2]

Но не это задело Людмилу Георгиевну до глубины души – а то, что в руках Маши громоздилась невероятная по объему куча разнообразных и так горячо любимых Людмилой Георгиевной цветов. В том числе и гладиолусов.

– Маша, давай мне… табличку! – получилось чуть более резко, чем хотелось учительнице.

– Но я ее ей подарил! – воскликнул Олег.

Брови Людмилы Георгиевны пошли на взлет. Но сила воли и самообладание тут же вернули их на место.

– Подаришь что-нибудь другое. Стройся!

Цветов Людмиле Георгиевне досталось мало – только от девочек из шестого «В». Мальчики шестого «В» предпочли подарить свои букеты Маше Ивановой.

***

– Иванова, к доске!

Был конец четверти. Прекрасное время для тех, кто обладает хоть какой-нибудь мало-мальски ощутимой властью. Людмила Георгиевна такой властью обладала. И, к своему стыду, но не к раскаянию, ею изрядно пользовалась. А посему Маше Ивановой по ботанике в четверти грозила самая что ни на есть двоечка. Поскольку даже если ученик знает весь материал учебника, всегда найдется другой учебник – из которого ученик знает не все.

– Ну что, будешь исправлять свою двойку? – Людмила Георгиевна старалась быть поласковее, но злосчастные гладиолусы полугодичной свежести не выходили у нее из головы.

– Буду… – пропищала Маша и сдула челку со своего лба.

В ответ на этот жест в классе раздалось как минимум три вздоха в незрелом мальчишеском тембре.

– Тема восемнадцать – лишайники. Рассказывай, – скомандовала Людмила Георгиевна.

Маша встала к доске и поправила воротник на кофточке. В разнесшемся по классу вздохе стало на два голоса больше.

– Лишайники… – в голову Маше лезли любые ассоциации на это слово, за исключением тех, которые могли помочь ей в данный момент.

Честно говоря, Маша этот урок не учила – понадеялась на гуманность Людмилы Георгиевны, которая спрашивала ее в прошлый и позапрошлый разы, а также восемь раз перед этим. Успокаивающе подействовала и народная мудрость про снаряд и воронку, в данной ситуации заставившая усомниться в мудрости этого самого народа. Но Маше было обидно не за народ, а за себя. «В конце концов! – думала она. – Зачем нужна мне эта ботаника? Ведь я собираюсь стать психологом – там другие разделы биологии нужны!»

– Лишайники, лишайники, – прервал Машины размышления настойчивый голос учительницы. – Рассказывай нам все, что ты знаешь про лишайники.

– Людмила Георгиевна, можно выйти? – послышался с задней парты мальчишеский голос в процессе ломки.

– Ну, выйди.

Валька – а это был именно он – долговязый и длинноволосый, прошаркал мимо Машки, ободряюще шепнув ей непонятное «держись, скоро Петька пойдет».

– Маша, продолжай.

– Лишайники, – бодро выдохнула Машка. – Это такое растение, которое называется лишайник.

– Та-а-ак… – Людмила Георгиевна предвкушала очередную Машину «пару».

– Но даже если бы оно так не называлось, оно все равно существовало бы и имело бы именно такую форму…

С разрешения преподавателя, прошелестев спортивными штанами на длинных ногах, в класс вернулся Валька.

– Можно выйти, Людмила Георгиевна?

Учительница подняла голову. Это Петя Краснов. Хороший мальчик, из приличной семьи, подарившей в прошлом году классу телевизор и этот, как его … видак!

– Иди, конечно, – Людмила Георгиевна улыбнулась «на триста долларов».

«Держись, мы уже с Ванькой договорились», – прошептал Петька и почему-то ткнул Машу пальцем в живот.

Машка кивнула, подумав о том, какие странные все-таки эти мальчишки: «Мама говорила, что у них свой язык: если дергают за косичку – это значит „ты классная“, а вот если пальцем в солнечное сплетение?… надо будет у мамы спросить».

– Так какой же формы лишайники? – не унималась Людмила Георгиевна.

– Ну… большинство лишайников имеют… форму… Людмила Георгиевна, Вам нравятся мужчины в форме? – от отчаяния выпалила Машка. Недавно она читала в одной статье, что есть такой психологический эффект – мужчины в форме нравятся женщинам гораздо больше, чем без нее. Однако куда девать мужчину в форме после того, как он разделся, Маша не знала, да и не задумывалась об этом, потому что, как говорил папа, «мала ешшшо!»

– В форме? – не поняла Людмила Георгиевна, но ее голос отчего-то стал мягче и ниже. – Вот помню, был у меня один… лишайник, – неожиданно закончила Людмила Георгиевна, вовремя поняв, что сильно отвлекается от ботанической темы.

– Людмила Георгиевна, можно выйти?

– Нет! – взвизгнула учительница. – Что вы сегодня засс… сс… столом посидеть не можете?! В смысле, за партой… вот Пётр вернется, тогда и пойдешь! – окончательно смутилась Людмила Георгиевна. Из головы не выходил полковник, с которым она провела незабываемые две с половиной недели в Ласточкином гнезде.

– Но мне к врачу надо! – жалобно пробасил Иван – самый большой и самый белобрысый парень в классе.

– Что случилось? – Людмила Георгиевна встала из-за стола и подошла к Ване, продолжавшему сидеть за партой полускрючившись, с гнусно-страдальческой миной на лице.

– Вы понимаете, ну… я не могу сказать… – мялся Ваня.

– Ну, рассказывай, – громко и повелительно сказала Людмила Георгиевна.

– У меня там…

– Лишайники!

Все дело в том, что Ваня и Маша начали говорить одновременно, справедливо полагая, что учительское «ну, рассказывай» предназначено именно ей… ему… ей… ему…