НезаРазные истории - [9]

Когда дверь закрылась, Норман впервые за долгое время не почувствовал тонких когтистых лап страха у себя на плечах. Он спокойно провалился в квадратное облако из перьев и закрыл глаза.

Фрэнк пошел к себе, лег в постель и немного почитал газету. Посмотрев на часы, надел домашние шлепанцы и спустился на кухню. Налил стакан воды, поднялся на второй этаж. Поставил стакан на тумбу у зеркала, взял карандаш вместо расчески и старательно пригладил им волосы. Потом тихо открыл чердачную дверь и вошел внутрь. Не включая свет, он бесшумно проскользнул к углу, взял клюшку, уродливо оскалился и начал ритмично скрести ее тупым крюком по стене.

Линда Сауле

@linda_saule

Выбор

В зашторенной комнате на кровати лежали двое. Пахло теплым утром и чем-то временным. На прикроватной тумбочке в тарелке увядали кружки колбасы и дольки лимона, схватившиеся пожелтевшей сахарной коркой. Рядом белела пустая бутылка из-под водки и две мутные, захватанные стопки.

Женщина не спала. Ее бледное, покрытое испариной лицо излучало любовь. Она рассматривала строгий мужской профиль, жадно поглощая глазами каждый сантиметр гладко выбритой кожи, ровный нос, широкие, темные брови, припухшие от ночных поцелуев губы. Потом взгляд упал ниже, на крупную, мужественную руку, отдыхавшую на смятой простыне. На безымянном пальце дразнилось в утреннем свете узкое колечко. Но этим утром золотой блеск словно потускнел. Скосив глаза на массивные мужские часы, на которых обе стрелки показывали девять, Лара удовлетворенно улыбнулась. Получилось! Теперь целый месяц – рядом, она и мечтать о таком не могла.

Словно почувствовав ее взгляд, мужчина шевельнулся. Шумно вдохнув всей грудью, он открыл глаза и проморгался, оглядывая комнату заспанными, темно-карими глазами.

– Ты чего меня не разбудила? – хриплым шепотом произнес он.

– Сегодня ж карантин начался, – прижалась она к нему, ощущая, как тело пробивает озноб. Она прижалась сильнее, стараясь согреться.

– Знаю, потому и спрашиваю, – отозвался он. – Ты о чем думала?

– Я плохо себя чувствую, Тош, —тихо произнесла она. – А вдруг я уже больна?

– Веришь во всю эту хрень?

– Верю, – вздохнула она. – Не зря же, говорят, он только женщин убивает. Наверное, слишком много нас стало.

– Женщин много не бывает.

– Ну конечно.

Она устало вздохнула и, помолчав, добавила:

– А знаешь, что еще говорят?

– М? —хмыкнул он.

– Что вакцина уже есть, но стоит полтора ляма. И вообще ее не достать, – она бросила на него взгляд, полный надежды. – Ты раздобудешь для меня одну?

– Зачем тебе? – воскликнул он.

– Мне кажется, я заразилась. В груди так холодно и ног почти не чувствую, словно одеревенели.

– Ах ты, маленькая притвора, – ухмыльнулся он и схватил ее за голую грудь. – Я для тебя достану все, что только пожелаешь!

– Больно же, Тош!

Она притворно взвизгнула, а потом посерьезнела:

– Ты же не уедешь? —произнесла она с тоской в голосе, пытаясь поймать его рассеянный взгляд. – Сейчас и выходить-то никуда нельзя, куда ты поедешь? Скажи, что застрял на работе, придумай что-нибудь, только не бросай. Ты много продуктов привез, нам на месяц хватит!

– Девочка моя, – потянулся он губами к ее холодному лбу и замер, прикрыв глаза.

– Уедешь значит, – горестно произнесла она. – Тебя ж повяжут на первом повороте!

– Если еще поваляться с часок, тогда уж точно повяжут. Надо ехать, – он резко встал с постели и прислушался к звукам на улице. Подойдя к балкону, он дернул дверь, чуть не сорвав белый отрез тюля со следами кошачьих когтей по всему краю. Резкий порыв апрельского воздуха – асфальтно-дождливый, беспокойный – ворвался в комнату и с тихим шорохом опал.

Лара тоже встала, как была, нагишом, и, пошатываясь, подошла к Антону. Прижавшись сзади, обхватила его грудь руками. Ее била мелкая дрожь. Две фигуры замерли у открытой балконной двери, его – крепкая, не пропускающая свет, ее – нежная, невесомая, похожая на тень. Они глядели вниз, где по пустой улице между девятиэтажками медленно катился старенький грузовик. Из прикрепленного к кузову громкоговорителя разносился монотонный ржавый голос.

– Оставайтесь дома. Для вашей безопасности – оставайтесь дома.

– Точно надо ехать, – решительно сказал Антон и развернулся, сорвав замок ее рук. Они упали, словно обрубленные ивовые ветви, вдоль белесых, ослабших бедер.

Через пять минут он уже стоял у дверей одетый, в наглухо застегнутой плащевой куртке. Взгляд сосредоточенный, почти чужой.

– Тош… Ты же привезешь мне вакцину? – произнесла она вместо прощания, ощущая дрожащую слабость собственных конечностей.

– С тобой все в порядке, это просто похмелье.

– Я люблю тебя.

– Я тоже.

Выйдя из подъезда, Антон прошел до угла дома, сел в затемненную по всему периметру стекол БМВ и завел мотор. Первым делом обнюхал себя и, поморщившись, полез в бардачок. Он достал парфюм и сделал четыре пшика – два на шею, два на рубашку. Бросил флакон обратно, но закрывать бардачок не спешил. Рука его потянулась глубже, сквозь стопки документов и накопившейся мелочевки. Он выудил оттуда плоский пластиковый пакетик и внимательно посмотрел на этикетку. «СТОПВИР-21», – гласили отпечатанные на прямоугольнике буквы. Чуть сдавив, он нащупал тонкий шприц и небольшую продолговатую ампулку.