Незапертая дверь - [21]

- Удавила, - сердито произнес Юра.

- Кто кого? - не поняла Настя.

- Ты - меня. Тебя послушать, так Яна вообще могла всю эту петрушку сама придумать и организовать, чтобы вытянуть деньги у богатого любовника. Скажешь, нет?

- Скажу - да. Могла. И это тоже надо проверять. Пока что мы с тобой варим кашу на воздухе, а не на молоке и даже не на воде. Потому что Яна так и не объявилась. И совершенно непонятно, похитили ее или она сама по себе куда-то делась. И если похитили, то с какой целью. Ни Вороновой, ни Савенич, ни кому бы то ни было еще пока никто не звонил и ничего не требовал. Пошли укладываться, Настя со вздохом поднялась со стула. - Так уж и быть, выдам тебе чистое постельное белье.

Пока Коротков плескался в душе, она раздвинула "гостевой" диван, застелила его свежим бельем, поставила мобильный телефон на подзарядку, постелила постель себе. Юра вышел из ванной, закутанный в махровый халат Чистякова, посвежевший и довольный.

- Вот где счастье-то! - констатировал он, падая на диван и вытягивая ноги.- Только и начинаешь ценить, когда две ночи подряд в кабинете поспишь. Когда завтра подъем?

- В семь, - безрадостно сообщила Настя.

- Чего так рано? - удивился Коротков. - Нам и в полдевятого нормально будет, тут езды-то минут сорок, по прямой до Садового кольца, а там уж совсем чуть-чуть. Умыться, пожрать и доехать - полтора часа за глаза хватит. И вообще, завтра во всей стране законный трудовой выходной, вся прогрессивная российская общественность будет праздновать День независимости от конституции, и мы с тобой попремся на службу исключительно из чувства долга и здорового сыщицкого азарта. Кто сказал, что мы должны являться завтра к десяти ноль-ноль? Когда начнем работать - тогда и начнем.

- А меня Афоня сегодня предупредил, что завтра в десять я должна явиться и доложить о результатах сегодняшней работы. Ему тоже в выходные дни неймется, очень уж хочет телевизионную версию раскрутить.

- Ох ты господи, - вздохнул Юра, - вот уж правду говорят насчет нового начальства, что оно хуже беды. Ладно, повезу тебя к десяти, подъем объявляю в половине девятого.

- Я так не могу, Юрик, я по утрам долго прочухиваюсь. Чтобы выйти из дома в девять, мне нужно встать в семь. .

- Ну, как хочешь, - пожал плечами Юра. - Вставай в семь, а меня раньше половины девятого не поднимай.

Он уснул мгновенно, не успев даже дотянуть одеяло до груди. Настя молча позавидовала его способности быстро отключаться и поплелась в душ.

Глава 4

Он с отвращением смотрел на лежащий на тарелке бутерброд с сыром и ломтиком свежего огурца и понимал, что должен это съесть. Должен, хотя и совсем не хочет. Из тридцати трех прожитых лет как минимум лет пятнадцать он ничего не ел на завтрак, только чай пил или кофе. По утрам аппетита не было, зато за обедом и ужином он обычно, что называется, отрывался по полной программе, ел много и с удовольствием. Теперь все должно быть по-другому, и ему приходится насильно впихивать в себя ненавистную утреннюю еду, а по вечерам ограничиваться количеством пищи, чуть не вполовину меньшим, чем раньше.

Отныне у него другая жизнь, и выражается это не только в том, что надо съедать плотные завтраки и довольствоваться легкими ужинами. Он и одеваться должен по-другому, и смотреть по телевизору или видаку не те фильмы, которые ему всегда нравились, и книжки читать, которые он когда-то на дух не переносил. И даже утренний туалет совершать приходится в другом порядке, сначала бритье, потом душ, а не наоборот, как он привык с юности. Один умный человек сказал ему: "Ты должен стать совсем другим, а для этого тебе необходимо измениться во всем, вплоть до мелочей, иначе ничего не выйдет. Одна-единственная старая привычка, которую ты захочешь сохранить, окажется той веревочкой, которая будет крепко держать при тебе твою прежнюю жизнь. А свою прежнюю жизнь ты должен отрезать и выбросить на свалку, иначе ты не сможешь выкарабкаться". Сперва он не поверил, думал - туфту этот мужик гонит. Кому помешают старые привычки, если о них никто не узнает? Любимые боевики можно смотреть в одиночестве, а когда рядом никого нет, кто догадается, что он в свободное время делает, книжки читает или музыку слушает? Кому какое дело, что он ест на завтрак?

А потом тот же самый умник, как обычно заглянув к нему среди дня, нахмурился и строго спросил:

- Опять утром пустой чай пил? Смотри мне, чтоб без глупостей.

- Как вы догадались? - изумленно спросил Виктор, который и в самом деле нарушил в тот день режим и ограничился только горячим питьем.

- Ничего мудреного. Начал день как раньше - и ведешь себя как раньше. Шутишь, улыбаешься, дурака валяешь. Из тебя прежняя жизнь лезет - только дурак не заметит. Небось и книгу сегодня не открывал? Запомни, ты новую жизнь не для меня начинаешь, а для себя. Мне ничего не нужно, если тебя удавят в темной подворотне, я даже не икну. Ты мне никто. Ты для себя стараться должен, потому что речь идет о твоей жизни, а не о моей. Хочешь жить - делай, как я говорю.

Жить он хотел. Очень хотел. Поэтому вот уже полгода истязал себя отказом от всего, что раньше нравилось, было приятным и привычным. И со сложным чувством сожаления, смешанного с удовлетворением, словно со стороны наблюдал за собой, за тем, как меняется его характер, образ жизни, манера вести себя. Он стал злым, мрачным, вечно недовольным, циничным. Ему было тяжело, невыносимо тяжело жить этой новой жизнью, но Виктор отчетливо понимал, что лучше тяжелая и неприятная жизнь, чем вообще никакой, и поэтому старался.