Незамужняя жена - [76]

Грейс приоткрыла дверь пошире и попробовала проскользнуть внутрь незамеченной. Стоявший у алтаря мужчина заметил ее и кивнул. Грейс села в последнем ряду и стала слушать.

— Постарайтесь мысленно вернуться в детство, когда вы бывали чем-то так увлечены, что совершенно не замечали, как проходит время, — говорил лектор. — Вы были полностью погружены в себя. И это ощущение вы не утратили, а лишь забыли о нем.

Его слова напоминали расхожую психологию, которую пропагандировали на дневных ток-шоу. Грейс слушала его не затем, чтобы «докопаться» до собственного «я» — ей было попросту любопытно, чего не хватает всем этим людям.

— Все мы знаем это, — продолжал мужчина. — Мы либо забыли о том, кто мы, сбросили со счетов, либо никогда не искали этого, ибо это не вписывалось в схему, которую строили наша семья, наши возлюбленные, друзья, работодатели, мужья, жены и дети. Помните: никогда не поздно. Кем вы могли бы стать?

Мужчина замолчал, сошел с кафедры и пошел по проходу в сторону Грейс. Она оглянулась, полагая, что он направляется в заднюю часть церкви. Но нет. Грейс вдруг почувствовала себя человеком, ставшим безвольной игрушкой в руках фокусника. Когда мужчина был уже близко, Грейс внезапно поняла, кто это, и потянулась за своим мешком, чтобы исчезнуть раньше, чем он узнает ее. Слишком поздно. Мужчина уже стоял прямо перед ней.

— Я никогда… — сказал он, обращаясь к Грейс и подмигивая. — Вы восполнили пробел.

Мужчина уставился на нее в ожидании ответа. Грейс тоже не отрываясь глядела на него. Сердце ее глухо билось в груди. Эта встреча в церкви была совсем не похожа на питейную игру. И, что бы это ни было, Грейс больше не хотелось играть. Без разделяющей их стойки она чувствовала себя слишком уязвимой.

— Извините, — пробормотала она, — но мне действительно надо идти. — И выбежала из храма.

Снаружи она попыталась сориентироваться и скоро поняла, что стоит прямо через улицу от старого дома Лэза. Шел густой снег, и улицы были безлюдны. Пряжу и платок в ее пакете запорошило снегом. Грейс огляделась по сторонам. К счастью, мистера Дубровски нигде не было видно. Грейс решила срезать путь, пройдя через вестибюль дома Лэза. Отец превратил ее в городского сурка, способного сбить со следа не только потенциально опасного преследователя, но и навязчивого бармена, проповедника по совместительству. Она поспешно миновала вращающуюся дверь, прошла через вестибюль, села в лифт и поднялась на четвертый этаж.

Дверь старой квартиры Лэза была не заперта. Войдя, Грейс увидела, что вся квартира завалена кусками пластика и покрыта слоем тонкой белой пыли. У окна, под куском пластика, стояла орхидея. Грейс подошла, чтобы открыть растение, которое издали казалось слишком совершенным для окружавшей его реальности. Белой пыли на листьях не было, и земля странным образом была влажной.

Если Лэз и приходил сюда, то не оставил никаких следов. Они с Лэзом, как магнитные игрушки, поменялись полюсами. Казалось, они могут только отталкивать друг друга. Снег кружился во дворе за окном, и Грейс представился вихрь белых визитных карточек, слетающих на землю.

Домой она не спешила, зная, что Гриффина все равно нет в городе. Здесь, в этой пустующей квартире, где никто не позволил бы ей остаться, спроси она разрешения, Грейс чувствовала себя в безопасности. Не снимая пальто, она легла на затянутую пластиком кушетку. Веки ее отяжелели. Что такого было в этой квартире, что всегда навевало на нее сон? — подумала Грейс; это была ее последняя мысль перед тем, как погрузиться в дремоту. Утром она проснулась от звука шагов входивших в квартиру асбестоукладчиков. Она поспешно ушла, прихватив орхидею; ее волосы и одежда были теперь покрыты белой пылью.

Гриффин должен был вернуться этим вечером. В девять от него все еще не было ни весточки. Грейс решила лечь спать. Вечер она провела, складывая вещи — свой чемодан и рюкзак для Лэза. Чтобы воспроизвести подобие целой жизни, ей требовалось прежде всего несколько тщательно отобранных вещей. Сейчас Грейс делала все по науке. Черные атласные брюки — подарок матери, — сложенные, заняли не больше места, чем один из носовых платков Лэза. Если бы она укладывалась для поездки в Чикаго в соответствии с принципами своей матери, ей хватило бы мешка размером не более конверта. Она могла бы отправить свою одежду в Чикаго по почте.

Она достала из кладовки маленький походный рюкзачок и сложила туда одежду Лэза, ботинки, теплый свитер, а также несколько вещей-талисманов, такие как его очки и золотые карманные часы его отца. Спектакль разыгрывался для Хлои: если она зайдет в гостиницу, в комнате повсюду будут следы присутствия Лэза, но в не меньшей степени Грейс собирала вещи для сохранения собственного душевного спокойствия.

Она открыла верхний ящик платяного шкафа Лэза. Там хранились ремни, которые Лэз всякий раз привозил из путешествий: белый ремень с синей вышивкой из Марокко, ковбойский ремень из Дуранго, ремень из верблюжьей шерсти — из Египта. Грейс могла бы составить карту мира, разложив ремни по меридианам. Рядом с паспортом Лэза она положила ключ от его старой квартиры. У нее не было больше надобности ходить туда. Сделав это, Грейс закрыла ящик.