Незамужняя жена - [38]

Вмороженный ключ слабо поблескивал внутри ледяной сферы. Аквариум вмещал примерно галлон воды. Грейс вспомнила, как продавец в зоомагазине объяснял, сколько воды должно приходиться на одну рыбку, не меньше одного кубического дюйма на каждую. Он забыл упомянуть о подобных ограничениях для ключей и прочих неразрешенных супружеских проблем.

Лед будет растапливаться несколько дней — прикинула Грейс. Она решила было поставить аквариум в микроволновку, но тут же вспомнила о предостережении Франсин насчет искр от металла. Если же погрузить его в ванну с горячей водой, стекло может треснуть. Она поставила аквариум в буфет, отодвинув его как можно дальше от возможного источника тепла в виде флюоресцентной лампы, и вытерла руки кухонным полотенцем. Будь у нее термостат, она, наверное, снизила бы напряжение в сети. Грейс не была уверена даже в том, готова ли она воспользоваться ключом на этот раз. Если лед растает к понедельнику… Время рассудит, решила она, довольная тем, что теперь решение от нее не зависит.

Остаток дня Грейс провела, координируя «приходы» и «уходы» Лэза во избежание конфликтов, подобных тому, какой возник накануне с Кейном. Она распланировала жизнь Лэза, своей розовой шариковой ручкой заполнив его ежедневник на месяц вперед, в мельчайших деталях, вплоть до таких житейских подробностей, как поход к зубному врачу, в лавку за спиртным или в русские бани на Десятой улице.

Она просмотрела последнее электронное письмо отца с самыми свежими новостями, касавшимися долгосрочного прогноза погоды и внутрисемейных событий. Ей пришлось проверить дату, на которую Кейн с Лэзом каждый год намечали подледный лов на озере, но на этот раз она записала в ежедневник: «острый приступ брюшного гриппа», и поспешила составить перечень других готовых предлогов, которые могла бы знать как свои пять пальцев.

По большей части посторонние сами снабжали ее алиби: «Лэз, как всегда, работает? Опять уехал? С какой-то гуманитарной миссией?» Она отметила дни, когда «его не будет в городе», так, чтобы они совпадали с семейными событиями вроде ежегодной трапезы, которую родители Грейс устраивали на Хануку, или занудного позднего завтрака у Шугарменов под Новый год. Паста в ее розовой ручке подходила к концу; Грейс встряхнула ручку и с силой провела пером по бумаге, но стержень был сухой. Пришлось переключиться на синюю ручку и почтовую бумагу с водяными знаками, что не доставило ей особого удовольствия, но сложность ее миссии и обилие организационных задач требовали более серьезных орудий труда.

Грейс обратила внимание, что Лэз пометил «Контакт, 8 вечера» в своем календаре рядом с новогодней датой, и вычислила, что он заказал билеты на пьесу в Линкольн-центре. Он, совершенно очевидно, был уверен, что вернется домой к Новому году и, сидя рядом с женой, торжественно вступит в новое тысячелетие…

Грейс пришлось остановиться, когда она добралась до собственного дня рождения. Дата была обведена красным кружком. Внизу Лэз приписал едва разборчиво: «„Грейндж“, 9 вечера». Не с ее ли слов сделана эта запись? «Грейндж-холл» никогда не принадлежал к числу ее любимых ресторанов, но сейчас ей показалось, что это хорошая мысль.

До дня ее рождения оставалось всего две недели. В детстве родители обычно отводили ее в «Гаваи каи», произнося это название в рифму. Маленькая Грейс, выпив кокосового сока, всегда чувствовала себя принцессой, сидя в плетеном кресле с высокой спинкой, в венках, обвивавших шею. Она ничего не стала менять, гадая, не придется ли ей проводить этот день рождения в одиночестве.

Расписав еще несколько недель, Грейс пришла в праздничное настроение. Чувство великого свершения распирало ее. Она решила пригласить себя сегодня на ужин и заказала столик в их с Лэзом любимом ресторане. Она уже одевалась, когда зазвонил телефон.

— Просто захотелось узнать, на что ты настроилась сегодня вечером, — сказал Кейн. Грейс заглянула в календарь — убедиться, что ничего не забыла, — потом уверенно ответила:

— Ничего особенного. Просто хочу поужинать в «Артистическом».

Кейн промолчал. Потом начал что-то говорить и замолчал снова.

— Звучит неплохо, — произнес он наконец.

Придерживая трубку подбородком, Грейс одновременно пыталась справиться с застежкой розового сапфирового колье — подарок Лэза на последний Валентинов день. Ей никогда не удавалось застегнуть его самой, несколько раз ей даже приходилось спускаться и просить помощи у Хосе. Лэз вручил ей этот подарок, когда она принимала душ. Три распылителя были включены на полную мощность, ванная была полна пара, и вода капала со стен и потолка, но даже сквозь туман сапфиры сверкали, как звезды, пока Лэз надевал колье ей на шею.

— Кстати, насчет понедельника, — сказал Кейн. — Грег спрашивает, можем ли мы пойти в какую-нибудь пшеничную пиццерию.

В понедельник был «Вечер пиццы». Каждый второй понедельник они ходили к «Ральфу», где объедались замороженными цуккини и пирогом. Последние два раза Кейн пропустил.

— Пшеничную пиццерию? — спросила Грейс. Она положила ожерелье, не в силах застегнуть замок. Ожерелье медленно свернулось кольцом, как драгоценная змея.