Незаменимый вор - [24]

В лодку были положены несколько мотков прочной веревки, топоры, какими пользуются каменотесы, и длинные шесты, чтобы уберечь борта лодки от ударов о камни. Шестеро матросов сели на весла, Саади, успевший за время плавания стать заправским моряком, взялся за рулевое весло, и лодка, то медленно поднимаясь на волне, то быстро скользя вниз с ее гребня, стала приближаться к берегу.

Однако, когда черная громада скалы нависла над головами матросов, смелость едва не покинула их. Мрачные утесы, казалось, готовы были обрушиться и попохоронить под собою любого, кто осмелится прикоснуться к ним. Под утесами, покрытые белой шапкой пены, бурлили волны, словно и впрямь прибрежные камни острова Шис кипятили море. Пристать здесь к берегу не было никакой возможности.

Огибая скалу, матросы нашли место, где волна не ударяла в стену, а мчалась вдоль нее. Высадиться здесь было также невозможно, как и в других местах, но лодка, по крайней мере, могла подойти вплотную к берегу. Ее несло вдоль стены вместе с волной, шесты лишь царапали гладкий камень, не имея возможности упереться хоть в какой-нибудь выступ. Берег острова Судьбы – такой загадочный и такой желанный – был совсем рядом, хоть дотронься рукой, но попасть на остров было также трудно как и в начале путешествия...

Неожиданно Саади радостно вскрикнул и указал куда-то вверх. Там, на недосягаемом уступе, прижавшись к скале, росло маленькое узловатое деревце с короткими, но довольно прочными на вид ветвями. Не долго думая, Саади схватил веревку с привязанным к ней небольшим якорем, сильно раскрутил его и забросил на уступ так ловко, что веревка дважды обернулась вокруг древесного ствола. Матросы быстро закрепили другой ее конец на корме, и лодка надежно встала на причал у скалы.

Саади сунул за пояс топор, а затем, упираясь ногами в стену, стал подниматься по веревке к уступу. С корабля за ним внимательно наблюдала вся команда во главе с Адилханом. Видя ловкость и сообразительность Саади, гребцы и матросы разразились приветственными криками, даже падишах не смог удержаться от радостного восклицания. Между тем, ловкий юноша уже добрался до уступа. Он обнаружил здесь неглубокую расщелину, совершенно незаметную снизу, из лодки, и ведущую к вершине скалы. Саади велел оставшимся в лодке бросить ему еще моток веревки, привязал ее к стволу дерева и полез дальше, цепляясь за края расщелины. Ветер с берега почти развеял туман, клубившийся над морем, так что маленькая фигурка в белой одежде была хорошо заметна на угольно-черном утесе. Падишах и его приближенные, затаив дыхание, следили за продвижением белой точки к вершине скалы. От этого продвижения, возможно, зависел сейчас исход всего путешествия.

Наконец, Саади добрался до иззубренной вершины скалы, встал на ней во весь рост и, повернувшись лицом к кораблю, замахал руками. Ответом ему были дружные крики восхищения всей команды. Сам Адилхан воскликнул с воодушевлением:

– Вот славный отрок, достойный любви и наград падишаха!

Но внезапно общие крики радости превратились в тысячеголосый вопль ужаса. За спиной Саади из-за скалы поднялась вдруг гигантская безобразная голова с клювом, как у орла. Кроваво-красный глаз, не мигая, уставился на юношу, все еще приветливо размахивающего руками. Затем чудовищная птица раскрыла клюв и издала зловещий пронзительный крик, эхом прокатившийся по всем окрестным скалам. Саади замер и остался стоять, как был, с поднятыми руками, не смея даже обернуться.

Голова птицы на голой морщинистой шее все выше поднималась над скалой. Она поворачивалась из стороны в сторону и глядела на Саади то одним глазом, то другим. Так курица разглядывает слишком мелкую букашку, раздумывая, стоит ли ее клюнуть или лучше поискать добычу покрупнее.

– Беги, несчастный! Спасайся! – крикнул в отчаянии падишах, но его голос затерялся в волнах.

Неожиданно два огромных крыла развернулись над скалой. От поднятого ими ветра в воду полетели камни, а по волнам пробежала рябь, как перед бурей. Саади, наконец, обернулся, но, увидев прямо перед собой готовое к нападению чудовище, в ужасе отступил, поскользнулся на гладком камне и упал со скалы. Весь корабль ахнул, как один человек. Падишах закрыл глаза, чтобы не видеть неминуемой смерти мальчика.

Но Саади не погиб. Обвязанный веревкой, он повис в каких-нибудь тридцати локтях от воды. Ствол деревца, к которому была привязана веревка, согнулся дугой, но корни его продолжали цепляться за расщелину в скале и удержали на весу неподвижное тело мальчика. При падении, а может быть и еще раньше Саади потерял сознание; прийти ему на помощь было некому – матросы, едва услышав крик гигантской птицы и увидев краешек ее крыла, бросили веревку, расхватали весла и принялись изо всех сил выгребать прочь от острова – назад, к кораблю.

Именно это и привлекло внимание птицы. Заметив в море, недалеко от берега лодку, она неторопливо взмахнула крыльями, взлетела над скалами, а затем камнем упала вниз, к волнам.

Матросы, сидевшие в лодке, закричали от ужаса, когда небо вдруг померкло, и оттуда протянулись к ним две огромные когтистые лапы. Раздался оглушительный треск, когти птицы смяли лодку и все, что в ней находилось, в один кровоточащий комок. Единый взмах крыльев снова поднял чудовище на скалу, и сейчас же из-за нее высунулись головы птенцов – почти такие же гигантские и еще более безобразные. Искалеченные тела матросов вместе с обломками лодки полетели с большой высоты в гнездо и попали прямо в разинутые клювы чудовищных птенцов.