Незабываемый вальс - [3]

Теперь граф вспомнил пространные разговоры о мистере Стенли, которые вели его друзья в клубе. Часто обсуждалось, что последний совсем равнодушен к жене и порядком подустал от ее бесчисленных любовников. Граф не обращал внимания на эти светские сплетни: тогда ему это было просто ни к чему.

Он знал, что красавица жена, дочь самого герцога Дорсетского, была весьма ценным приобретением для восходящего политика. Более того, именно на деньги леди Марлин существовала чета Стенли, и немалая часть приданого жены тратилась ее супругом на свои амбициозные политические цели. При таких обстоятельствах Стенли оставалось только терпеть ветреность леди Марлин и разыгрывать роль заботливого, любящего, и снисходительного супруга.

Граф, однако, вспомнил, как два раза в прошлом месяце видел Леонарда Стенли в обществе мисс Сары Вандерхоф. Последний раз эти двое сидели на балконе палаты общин и так увлеченно беседовали, что даже не заметили его.

Сара Вандерхоф была богатой американской наследницей. Газеты в один голос пели ей дифирамбы, так как на деньги ее отца кормилось множество благотворительных учреждений. Своей красотой и блеском, слишком дорогими броскими украшениями, которые, правда, не пристало носить англичанкам, мисс Вандерхоф добилась особого положения в свете.

Мелкие детали начали складываться в мозгу графа в цельную картину. Леонард Стенли нуждался в деньгах, а женившись на богатой наследнице вроде Сары Вандерхоф, он мог позволить себе все, что сейчас было не доступно его кошельку. Единственным камнем преткновения оставалась его жена. Бракоразводный процесс мог затянуться на долгие годы и рассматривался бы в парламенте, а Стенли боялся огласки, да и расходов, связанных с разводом. Все было бы гораздо проще, если бы удалось склонить леди Марлин к сотрудничеству.

Весь их хитроумный замысел ясно предстал перед графом. Он сравнил себя с человеком, чья жизнь висела на волоске и была спасена в самый последний момент.

— Откуда мне было знать, что леди Марлин хотела выйти за меня замуж? — сокрушался граф.

На самом деле, множество мелочей давно могли подсказать ему о ее намерениях, если бы он обратил на них внимание. Ей почему-то очень хотелось примерить великолепные фамильные драгоценности, что носили все графини Хоксхед. Тогда граф только улыбался ее восхищению диадемами с бриллиантами, сапфирами и рубинами. Теперь он знал, что за этим скрывалось не одно восхищение, но и вожделение и жадность.

Неудивительно, что его особняки и поместья леди Марлин нашла достойной оправой для своей красоты. Поместье Хок в Суссексе было одной из прекраснейших усадеб георгианского стиля[1].

Дом Хоксхедов на Баркли-сквер принадлежал семье уже более полутора веков и по богатству отделки, обстановке и картинам не имел себе равных во всем Лондоне.

— Как мог я сразу не понять ее намерений? — упрекал себя граф.

Ему и сейчас становилось страшно от одной мысли о женитьбе на хищной леди Марлин. Как ни привлекательна была Марлин Стенли, такой тип женщин не подходил для роли жены и матери его детей.

Граф сам еще смутно представлял свою будущую супругу, хотя все родственники давно, едва ли не на коленях, умоляли его жениться и родить наследника, продолжив тем самым род Хоксхедов.

Он вспомнил свой недавний разговор с бабушкой. Именно она сильнее всех уговаривала его скорее жениться, и ее доводы были вполне разумны, хотя тогда он так не думал.

— Ты уже не мальчик, Ирвин, — увещевала его бабушка. Голос у нее был удивительно молодым и звонким для ее преклонных лет. — Ты должен остепениться и подумать о наследнике.

— Я чувствую себя еще достаточно молодым, — улыбнулся он в ответ, — и позволю себе заметить, что меня хватит еще на пару лет холостяцкой жизни.

— Согласись, тебе давно пора жениться, — не унималась вдовствующая графиня. — Сколько можно порхать по салонам и развлекаться? Я хочу дождаться появления твоего сына.

— Тогда у меня в запасе еще двадцать лет.

— Не говори чепухи. Скоро тебе стукнет тридцать четыре, — возразила бабушка. — В твои годы отец был уже десять лет как женат.

— Это я уже не первый раз слышу, — сказал граф. — Дедушка, насколько я помню, женился приблизительно в моем возрасте.

— Ему было тридцать два, — уточнила вдова. — Он довольно долго искал именно меня.

— Ну вот так же и я! — воскликнул граф. — Просто иду по стопам деда. Жду такую же красавицу и умницу, какой ты была в свои восемнадцать. Но у меня сложилось впечатление, что подобные девушки перевелись на свете.

— Ты льстишь мне, — улыбнулась вдовствующая графиня. — Так или иначе, Ирвин, ты прекрасно понимаешь, что тебе жена необходима, и у меня, к счастью, есть на примете подходящая девушка.

Граф усмехнулся.

— Я знал, что к этому все и велось, бабушка, и, честно говоря, ты зря тратишь свое красноречие и теряешь время. Повторяю, я ни капли не заинтересован в женитьбе.

— Ты еще даже не знаком с нею, а когда увидишь, согласишься со мной: она как никто украсит наше родовое древо, и именно ей подойдет роль хозяйки, занимающей место на противоположной стороне стола.

— Если она и впрямь будет придерживаться данного расстояния, я, пожалуй, женюсь на ней, — нашелся граф, вспомнив о длиннейших столах, украшающих столовые залы его особняков. — Но, к сожалению, бабушка, любая женщина надоест мне после месяца совместных завтраков, обедов и ужинов.