Незабываемые дни - [42]
Не давали покоя тревожные мысли и Ганне. Она сознавала, что некоторые слова просто говорит, чтобы подбодрить себя и других, чтобы развеять невеселые думы. А как оно все пойдет дальше, чем это кончится, она и сама еще не могла во всем как следует разобраться. В самом деле, где теперь эта область? И в Минске же засели проклятые фашисты. И где ты теперь возьмешь партийного человека? Или ему специально оставаться, этому человеку, чтобы попасть в грязные руки душегубов? Конечно, вот и Апанас Швед партийный человек. Уже лет пять в партии. И сметливый человек, внимательный, знает, что к чему. Одно, что свойский человек, сосед… Еще помнит тетка Ганна, как когда-то, лет, должно быть, двадцать тому назад или немного больше, приходилось ей гоняться с плеткой за этим Апанасом, тогда еще Панаском, слишком охочим на морковку и мак с чужого огорода. Разумеется, не один он такой. Человек, что ни говори, уважаемый, солидный, серьезный, можно сказать, человек. Да, но свой же, сосед…
Когда все в хате замолчали, отдавшись своим мыслям, чтобы выбрать самую лучшую и наиболее подходящую, с которой можно было бы поделиться и с другими людьми, в сенцах скрипнула дверь и через порог, не ожидая особого приглашения, переступил Остап Канапелька.
— Что-то сидите вы тут, как куры на насесте. Заснули?
— Заснешь тут! — пробормотал под нос Сымон.
— А чего ж вы это, как дохлые мухи? О чем беседу вели, что вдруг так притихли, как немые?
— Невеселые у нас разговоры… — откликнулась тетка Ганна. — Может, слышал уж наши новости?
— Слыхал, слыхал… Хвастать особенно нечем.
Павел Дубков и Швед рассказали Остапу Канапельке о всех последних событиях. Что-то шепнул на ухо Шведу Остап. И тогда Ананас Рыгорович сразу встал, даже пояс подтянул, поправил гимнастерку, словно готовился к какому-то официальному выступлению. Тетка Ганна посмотрела на него, подумала: «Ишь ты, нашел время прихорашиваться…».
Апанас Рыгорович тем временем заговорил с Сымоном, и в голосе его, тихом и спокойном, слышались нотки не то повелительные, не то убеждающие:
— Видите, дядька Сымон, придется вам пойти в старосты, никуда не денетесь.
— Что вы, ошалели все? — сердито бросила тетка Ганна, с удивлением поглядывая то на Шведа, то на Остапа Канапельку, который молча возился с кисетом, растирая на ладони желтые листы табака.
— Так что становитесь на пост, берите власть. Такое вот мнение у нас..! — и даже лоб вспотел у Апанаса Рыгоровича от этой небольшой речи.
— Что ты городишь? К чему твое слово, человече? — недоумевающе спросил Сымон.
— Вы будете старостой, вот к чему мое слово. И не мое только, такое мнение у нас…
— У кого это — у нас?
— У кого? — и Апанас Рыгорович заговорил словно в шутку: — Разве вы забыли, дядька Сымон, что я у вас председатель сельсовета… Представитель советской власти… Вы ее признавали и признаете, как мне известно. А если это так, должны же вы исполнять ее распоряжение…
— Что-то мелешь ты несуразицу… Где это видано, где это слыхано, чтобы советская власть ставила над народом фашистскую погань… немецкое начальство?
— Истинную правду говорите, дядька Сымон. Не хотим погани. Хотим мы… ну, советская власть хочет, и… вы же свой человек… партия наша хочет, чтобы были теперь с народом свои люди! Понимаете, свои… Меньше будет горя людям. Фашисту скорее конец придет. Войне дни укоротим.
Слушала и охала тетка Ганна.
— И вам совет, тетка… Трудно вам будет. Остерегаясь жить надо. И фашистов опасайтесь, и злого человека берегитесь. Не очень пускайтесь в разговоры. Сами понимаете.
Совсем размякла тетка Ганна. Машинально приготовила поесть Дубкову, тот собирался куда-то в дорогу. Спросила для приличия:
— Куда же ты, сынок?
— Да уж куда-нибудь. Не спрашивайте, тетка. Может, еще и не раз увидимся.
Он ушел вместе с Апанасом Шведом и Канапелькой.
— Что только творится на белом свете, нет людям ни покоя, ни порядка в жизни, — все вздыхала тетка Ганна, проводив гостей.
— Тише, ложись уж спать, скоро рассвет, — не утерпел Сымон.
Так стал старостой знатный колхозный бондарь Сымон.
3
Иначе развернулись события в заречном колхозе «Ленинский путь». Еще накануне того дня, как фашисты заняли городок, явился в деревню старый Мацей Сипак, о котором уже лет пятнадцать не было никаких слухов. Был он сослан в свое время по решению суда за убийство селькора, разоблачившего все его жульнические проделки в сельсовете и комитете взаимопомощи. Юркий кулачок в то время сумел так устроиться, что на него работали и комитетские ветряки и кирпичный завод. Были у него тогда свои люди не только в сельсовете, но и в районе и даже выше. Налаженное хозяйство каким-то образом превратилось в показательное культурное хозяйство, в котором работало около десяти постоянных батраков, да еще сколько-то людей отрабатывало ему дни и во время жатвы, и на сенокосе, и осенью — на картошке, на току. Хозяйство росло, вместе с ним росли кулацкие аппетиты. Мацей Сипак подбивал комитетчиков на постройку паровой мельницы, обещал и необходимую сумму занять, и помочь рабочей силой, лишь бы ему шли потом хорошие отчисления с оборота.
Впоследствии все эти махинации Сипака начали постепенно выплывать на поверхность в окружной газете, попадали и в центральные. Сипак бросался то в район, а то и выше, чтобы как-нибудь замять неприятные дела. А тут пошли слухи, что культурное хозяйство вскоре ликвидируют. Слухи эти пришли от верного человека из округа. Тот помог Сипаку узнать имя того селькора, который так насолил ему газетными заметками. Был это один комсомолец, письмоносец из соседнего села, совсем невзрачный с виду паренек, а поди, какой проворный…
Повесть народного писателя Белоруссии Михася Лынькова «Миколка-паровоз» рассказывает о жизни и приключениях мальчика Миколки сына железнодорожника-большевика, в годы Октябрьской революции и гражданской войны. В книгу вошли также повести «Про смелого вояку Мишку…» и «Янка-парашютист».СОДЕРЖАНИЕ:МИКОЛКА-ПАРОВОЗЯНКА-ПАРАШЮТИСТПРО СМЕЛОГО ВОЯКУ МИШКУ И ЕГО СЛАВНЫХ ТОВАРИЩЕЙАвторизованный перевод с белорусского Б. И. БурьянаХудожник Е. А. ЛарченкоТекст печатается по изданииюЛыньков М. Миколка-паровоз. — Мн., Беларусь, 1935.— 308 с.
Эта книга рассказывает о советских патриотах, сражавшихся в годы Великой Отечественной войны против германского фашизма за линией фронта, в тылу врага. Читатели узнают о многих подвигах, совершенных в борьбе за честь, свободу и независимость своей Родины такими патриотами, ставшими Героями Советского Союза, как А. С. Азончик, С. П. Апивала, К. А. Арефьев, Г. С. Артозеев, Д. И. Бакрадзе, Г. В. Балицкий, И. Н. Банов, А. Д. Бондаренко, В. И. Бондаренко, Г. И. Бориса, П. Е. Брайко, A. П. Бринский, Т. П. Бумажков, Ф. И. Павловский, П. М. Буйко, Н. Г. Васильев, П. П.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.