Незабываемые дни - [25]
— Отвезла!
— Это хорошо! Там ему окажут помощь!
— Я и раньше говорила А уж хлопот было — полон рот. В городке фашисты. Едва коня не отобрали… Хорошо, что мы запрягли хроменького, да и сбрую такую взяли, с какой только ездить на погорельцев собирать… Уже хотели с воза сбросить — и меня и раненого. Я и так, и этак, ну поди, толкуй с ними. Слезла с воза, да на ногу коня им показываю. Насилу уговорила. Поглядели они, как мой конь ходит, и отстали. Я тогда скорей в больницу. А там все напуганы. Я — к доктору: принимай, говорю, вот сына больного привезла. Он на меня рукой машет. Отвяжись, говорит, нашла время такими делами заниматься. Ну, от меня не так уж легко отвязаться!.. Я к нему… Я на тебя, говорю, не погляжу, что ты доктор, я тебе все усы выдерну… Ну, он сразу же и сдался — давай, говорит, своего больного, что там у него? Известно, говорю, на окопах был, так под немецкую бомбу попал… Осмотрел он больного, головой покачал, нахмурился. Какая тут, говорит, бомба, если человеку всю грудь пулями изрешетили? А что ж ему, говорю, легче от этого? Бомба или пули — все равно снаряд, а человек кровью истекает… Должен ты мне сына спасти… Глянул он на меня, что-то буркнул насчет сынов, будто их у меня много развелось за последнее время. Но в больницу положил… А что в городе творится! Говорили, будто фашисты много людей в реке утопили… Даже детей! Боже мой, боже! А ты чего расселся? — напала она внезапно на Сымона. — Развесил уши, а чтоб за хозяйством присмотреть, так нет его. Коня отведи в конюшню. Да топор возьми, дров там наколи, надо же ужин сготовить… А ты, сынок, не печалься, жди, и наши вернутся… Не может того быть, чтобы гады над нами силу заимели! Прогонят их наши, верь мне, прогонят! А тем временем и рука твоя заживет. Ну, а я пойду корову погляжу.
И тетка Ганна с тем же проворством, с каким бралась за любое дело, принялась-наводить порядок в хате, потом побежала к своей Лысенке, которая уже давно стояла около сеней, терлась шеей о косяк и изредка жалобно мычала, зовя хозяйку.
9
До поздней ночи Остап Канапелька и Мирон Иванович провозились в лесу. Лучшего места, чем эта Волчья Грива, и нельзя было найти. Отсюда было километров десять до ближайших дорог, до реки. Вокруг раскинулся на десятки километров густой, непролазный лес, примыкавший к государственному заповеднику. С трех сторон Волчью Гриву окружало болото, которое местами перемежалось с непроходимыми дебрями низкорослого сосняка. А с четвертой стороны Волчья Грива прилегала к огромному лесному озеру. На сухом пригорке, буйно заросшем молодым сосняком, Канапелька и Мирон Иванович сгружали кое-какие припасы: десятка два винтовок, оставшихся от истребительного отряда, патроны, пулемет, несколько мешков муки, медные котлы, загодя взятые в столовой МТС, и еще разную мелочь. Все это они старательно спрятали под огромным вывороченным дубом и прикрыли жестью, фанерой, забросали сухим хворостом, чтобы не бросалось в глаза чужому человеку, если он случайно попадет сюда.
Пока утомленные лесной дорогой кони жевали скошенную траву, Остап и Мирон покуривали, сидя на поваленном высохшем дереве, изредка скупо перебрасываясь словами. Были они почти одного возраста, приходились друг другу свояками — в свое время женились на сестрах, — знали до мельчайших подробностей жизнь и повадки каждого, нравы и навыки детей в любой семье. Оба были вдовцами: жены умерли в разное время.
— Дожили вот, Мирон!
— Что и говорить. Опять на лес гляди, как в двадцатом!..
— Почему ты семью не вывез?
— А как ее вывезешь? Ты сам знаешь, хворали всю весну, теперь только на ноги встали. Да и то еще меньшие не совсем поправились.
— Это я знаю… Но лучше было бы, если б они находились подальше от этих мест. У меня вот и постарше, да и то душа болит, — думаешь, что с ними там, в Минске. Сам знаешь, чего только не рассказывают люди. Не дай бог, если все это верно. А тебе с малышами и совсем, выходит, круто придется.
— А я их вчера в Мачулищи отвез, к матери — все же спокойнее.
— Где-то сам теперь будешь? Не оставаться же тебе на старом месте, на заводе. Мне-то заботы мало… человек я, можно сказать, на небольшом посту, в глаза не очень бросаюсь. Опять же беспартийный, «чистый», можно сказать, по всем статьям.
— Чистый ты, братец, дурень, вот ты кто! — задумчиво произнес Мирон Иванович и, внимательно поглядев на Остапа, улыбнулся.
— Ну, чего ты? Я ж это говорю в том смысле, что мне можно не так уж скрываться, большое дело кому-нибудь до моей особы.
— Дело, говоришь? А кто диверсантов ловил?
— Ловить — ловил. Всем народом, можно сказать, ловили. Наш народ не выдаст.
— Оно, брат, и меня народ не выдаст. Но тем не менее остерегаться не помешает. И тебе, и мне… Мне, возможно, еще больше, — правду говоришь. И вот что я тебе скажу: на завод я не вернусь. Там теперь нечего делать. А где я останусь, об этом ты всегда будешь знать. Несколько дней можно и у тебя пробыть. Уголок тут глухой, никакой дьявол не заглянет. А там увидим…
— Я только и думал тебе это сказать — лучшего ты не найдешь.
Уже близился рассвет, когда они вернулись в лесную сторожку Остапа. Очутившись на небольшом дворике, Остап вдруг встревожился, настороженно сказал Мирону:
Повесть народного писателя Белоруссии Михася Лынькова «Миколка-паровоз» рассказывает о жизни и приключениях мальчика Миколки сына железнодорожника-большевика, в годы Октябрьской революции и гражданской войны. В книгу вошли также повести «Про смелого вояку Мишку…» и «Янка-парашютист».СОДЕРЖАНИЕ:МИКОЛКА-ПАРОВОЗЯНКА-ПАРАШЮТИСТПРО СМЕЛОГО ВОЯКУ МИШКУ И ЕГО СЛАВНЫХ ТОВАРИЩЕЙАвторизованный перевод с белорусского Б. И. БурьянаХудожник Е. А. ЛарченкоТекст печатается по изданииюЛыньков М. Миколка-паровоз. — Мн., Беларусь, 1935.— 308 с.
Эта книга рассказывает о советских патриотах, сражавшихся в годы Великой Отечественной войны против германского фашизма за линией фронта, в тылу врага. Читатели узнают о многих подвигах, совершенных в борьбе за честь, свободу и независимость своей Родины такими патриотами, ставшими Героями Советского Союза, как А. С. Азончик, С. П. Апивала, К. А. Арефьев, Г. С. Артозеев, Д. И. Бакрадзе, Г. В. Балицкий, И. Н. Банов, А. Д. Бондаренко, В. И. Бондаренко, Г. И. Бориса, П. Е. Брайко, A. П. Бринский, Т. П. Бумажков, Ф. И. Павловский, П. М. Буйко, Н. Г. Васильев, П. П.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.