Незабываемые дни - [22]
Выйдя из лесу, Дубков уже намеревался податься на откос шоссе да расспросить кого-нибудь про своего брата сапера, но что-то словно кольнуло его и сразу остановило, до того тяжелыми-тяжелыми показались ему ноги. Точно кто свинца в них налил! Как стал под деревом, так и прирос. Только оглядевшись немного, подался назад, в густую тень, падавшую от леса на освещенную луной дорогу. Даже лоб вспотел от неожиданности.
«Вот засыпался, так засыпался! Говорили же дураку: не ходи без разведки!»
По шоссе двигались бесконечные колонны гитлеровцев. Немецкий говор, немецкие команды долетали до ушей сапера, сразу как-то протрезвили его, отодвинули в сторону все пережитое, все увиденное за день.
«Вот тебе и перевязка…»
И если до этой минуты шел Павел Дубков по своей земле как хозяин, без оглядки, ни на что не озираясь, ничего не боясь, то теперь сразу тревожно сжалось сердце, словно все вокруг стало чужим: и этот тихий лес, и неверный свет месяца, и эта земля под ногами. Иди по ней и остерегайся, чтобы не хрустнуло что под ногой, чтобы не очень зашуршала березовая веточка, к которой ты нечаянно дотронешься. И, осторожно, внимательно присматриваясь к шоссе и оглядываясь, Павел Дубков отошел от него подальше вглубь леса. Наткнувшись на проезжую лесную дорогу, он пошел по ней, чутко прислушиваясь к каждому звуку, к каждому ночному голосу. Движение на шоссе, видно, не останавливалось и ночью, сюда долетел приглушенный грохот, не затихавший ни на одно мгновение. Через полчаса Дубков добрался до небольшой деревеньки, но пойти по улице не отважился, там где-то, захлебываясь, лаяли собаки. Обойдя деревню огородами, он осторожно пробрался к маленькому овину, стоявшему у самой опушки леса, и, прислонившись к стене, прислушался. Внутри было тихо и глухо. Сапер вошел в приотворенную дверь и, нащупав скирду соломы, залез под самую крышу, примостился на ночь. Сквозь щели в стене видна была деревня. Собачий лай затих, окна хат мирно поблескивали при свете луны, незаметно было ни одного огонька. То ли вся деревня спала, то ли притаилась, прислушиваясь к глухому рокоту на шоссе, — ни одного звука не раздавалось на ее улицах.
Сапер подмял под себя побольше соломы, укрылся с головой шинелью и только задремал, как до его слуха донесся снизу легкий шорох соломы. Затаив дыхание, он жадно ловил каждый звук, вглядывался в густой сумрак, силясь рассмотреть, услышать, что там происходит внизу. Словно кто-то шарил в соломе. Потом послышался будто вздох или стон, и снова все затихло. Только изредка доносился тоненький писк, словно в соломе скреблись мыши, да сверху, из-под самой крыши, подчас осыпалась пыль, — быть может, птица примостилась на ночь и ворочалась там во сне или летучая мышь вылетела из своей щели. Теплый ветерок поддувал в щели между бревен, стал накрапывать мелкий дождик, и сладостная нега разлилась по всему телу сапера. Дубков еще силился что-то вспомнить, еще мелькали перед его глазами тусклые образы: не то горел мост, не то он грелся у костра вместе с комиссаром и тот ему что-то говорил… А что говорил, никак не вспомнишь… Да еще бежал пулеметчик по мосту, и Дубков кричал ему: «Давай, давай, браток!» И все смешалось, поплыло, растаяло… Дали себя знать напряжение и усталость за последние дни, переходы, бессонные ночи. До самого утра без просыпу спал сапер, даже на другой бок не перевернулся. А когда проснулся, было уже светло. Солнце заглядывало сквозь щели соломенной крыши, освещало стены старого овина, пыльный закоулок, где стояло несколько прошлогодних копен соломы, припертые к стене сани, старые доски, несколько липовых колод, видать, на клепку. Тут же было с полвоза сена. Возле сена копалась женщина, что-то делала, склонившись над ведром с водой, с большим усилием рвала какие-то лоскутья. Все вздыхала о чем-то и не то говорила, не то голосила:
— Ах, боже мой, боже! Ах, детушки вы мои! Да за что же вам такие муки терпеть… Вам же только жить да поживать, да житьем этим тешиться! Знает ли твоя мать, как ее кровиночка мучается. Ах, кабы им, лиходеям, нашей земелькой подавиться! Кабы им глаза запылило, чтобы они ничего, злодеи, на нашей земле не видели!
Сквозь причитания прорывались тяжкие стоны, резкие выкрики:
— Вы легче, легче, те-е-о-течка!
— А ты терпи, сынок! Не думай про боль, оно и полегчает… А я тебя молочком напою… А хочешь, я тебе взвару принесу, у нас груши свои, а черники, ей-богу, каждое лето не оберешься! А то, может, я тебе свежих ягод принесу, земляники, их теперь много в лесу. Ах, боже ж мой, что я говорю, ведь он опять ничего не слышит! Сынок, ну повернись хоть! Как же так, чтобы не евши!? Который день уже!
Старуха плакала. Совсем сбился набок серый платок. Она то и дело поправляла его движением головы, а сама все время возилась с тряпками, жестяными коробками, поправляя что-то внизу, расстилая одеяло и слегка прикрывая его охапкой сена.
Дубков спросонья никак не мог сообразить, что это за женщина и что она тут делает. Но сильная боль в руке сразу вернула его к действительности, ко всем событиям последних дней, и ему стало ясно все, что делается тут, внизу. Он не слез, а споткнувшись обо что-то, соскользнул с соломы. Женщина испуганно оглянулась и, спохватившись, начала живо класть сено на резвины, лежавшие тут же рядом. Своей фигурой она тоже прикрывала закуток в сене. Поглядела из-под руки на сапера, потом выпрямилась, сказала тихим, спокойным голосом:
Повесть народного писателя Белоруссии Михася Лынькова «Миколка-паровоз» рассказывает о жизни и приключениях мальчика Миколки сына железнодорожника-большевика, в годы Октябрьской революции и гражданской войны. В книгу вошли также повести «Про смелого вояку Мишку…» и «Янка-парашютист».СОДЕРЖАНИЕ:МИКОЛКА-ПАРОВОЗЯНКА-ПАРАШЮТИСТПРО СМЕЛОГО ВОЯКУ МИШКУ И ЕГО СЛАВНЫХ ТОВАРИЩЕЙАвторизованный перевод с белорусского Б. И. БурьянаХудожник Е. А. ЛарченкоТекст печатается по изданииюЛыньков М. Миколка-паровоз. — Мн., Беларусь, 1935.— 308 с.
Эта книга рассказывает о советских патриотах, сражавшихся в годы Великой Отечественной войны против германского фашизма за линией фронта, в тылу врага. Читатели узнают о многих подвигах, совершенных в борьбе за честь, свободу и независимость своей Родины такими патриотами, ставшими Героями Советского Союза, как А. С. Азончик, С. П. Апивала, К. А. Арефьев, Г. С. Артозеев, Д. И. Бакрадзе, Г. В. Балицкий, И. Н. Банов, А. Д. Бондаренко, В. И. Бондаренко, Г. И. Бориса, П. Е. Брайко, A. П. Бринский, Т. П. Бумажков, Ф. И. Павловский, П. М. Буйко, Н. Г. Васильев, П. П.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.