Незабудки - [14]
— Вас не расстреляют?
— Думаю, что нет. Я рассчитываю лет на десять — пятнадцать.
— Это называется «выкарабкаться»?
— Конечно! Почки не отобьют, и на том спасибо. А дальше, поживем — увидим… Dum spiro, spero — пока дышу, надеюсь! Если мне не изменяет память, это сказал Декарт — великий математик, не чета нам с вами. Отчего бы, профессор, и вам не попытаться изобрести конструкцию вроде моей? Можете вообще повторить все слово в слово, да и дело с концом… Они сами не принимают всерьез подобные признания.
— Вряд ли я прибегну к подобной конструкции. Но во всяком случае, благодарю за совет… Проясните мне, пожалуйста, вот какой вопрос. Вы однажды упомянули, что в нашей камере немало старых партийцев. Как они относятся ко всему происходящему и к этим так называемым «признаниям»?
— Да никак. Они понимают еще меньше нашего. Впрочем, я выразился неточно: они абсолютно ничего не понимают. Так же, как и мы. Кстати, я ведь тоже партиец. Вот уже пять лет. Но я имею в виду закаленных борцов, ветеранов.
— Вы вроде бы обмолвились, будто они понимают еще меньше нашего. Но почему?
— Потому что они пытаются отыскать закономерность и не находят. Мне-то ведь тоже не удается выявить какую-либо систему или правило. И что же я тогда делаю? Считаю все происходящее исключением из правил. Однако я не нахожу доказательств необходимости этого исключения. Возьмем самый простой пример. Для чего, спрашивается, нужны эти «чистосердечные признания обвиняемых»? Совершенно очевидно, что никому они не нужны. Тогда для чего их выколачивают из людей, если они уже сегодня излишни, а в будущем и вовсе утратят свою доказательную силу? Но как видите, их добиваются…
— В сущности, вы не сказали ничего утешительного, мой друг, — простонал профессор.
Его собеседник обреченно поднял руки, затем безвольно уронил их на колени. Чуть погодя он вернулся к прерванной работе: ему вновь посчастливилось раздобыть где-то кусочек проволоки, и он сверлил дырку, чтобы сделать из проволоки швейную иглу…
Когда профессора вызывали на допрос, все повторялось сначала. Если Андриану удавалось дотянуться до пепельницы и там были окурки, он прихватывал их для своих сокамерников.
Однако дары его больше не вызывали благоговейной тишины. Находились арестанты до того нахальные, что не стеснялись запустить руку в профессорский карман, пока помогали ему добраться до койки, а если в кармане было пусто, сердито ворчали. Но если даже старик возвращался с поживой, то в камере начинался шумный, ожесточенный дележ, и разбушевавшиеся страсти насилу удавалось утихомирить коридорному надзирателю; заслышав шум, он подходил к двери и в сердцах барабанил ключом по железной обшивке. Если появлялась возможность разжиться куревом, людей было не запугать даже карцером. Темнота? Хоть какое-то разнообразие после лампочки, горящей круглые сутки. Холод? Не мешает и проветриться после нестерпимой духоты. Сырость? Это похуже, однако, скажем, воспаление легких — тоже какой-никакой поворот судьбы: либо смерть, либо лазарет, где харчи все же лучше. Надзиратели словно бы тоже понимали это, потому что никогда не вмешивались в ссоры заключенных, даже не переступали порога камеры. Впрочем, тут сказывалась и извечная черта всех охранников: они преувеличивали способность пленников к отпору.
А узник, сколь бы тяжела ни была его участь, все же сохраняет надежду. Каждый из них оставляет для себя крошечную лазейку в массивной стене отчаяния. Каждый, даже специалист по исчислению вероятностей…
— Может, все еще повернется к лучшему, — как-то раз тихо произнес он, вновь усаживаясь на край койки, возле измученного профессора. — Должны же они опомниться. Да и наверху рано или поздно станет известно о том, что творится… Ничто не может превзойти собственные пределы, даже бессмыслица.
— Да-да, конечно, — пробормотал старый профессор, который все меньше и меньше нуждался в утешении…
И вот в один из последних дней марта, когда на улице в пахнущем талым снегом воздухе уже ощущалось дыхание весны, а в камере жара и вонь человеческих испарений стали еще невыносимее, заключенного по фамилии на букву «А», который неполных два месяца назад был профессором физики, снова вызвали на допрос.
— Дед, смотри в оба, — шепнул ему матрос, который и сам был болен. — Вдруг да курево попадется…
Но Андриан в тот день не вернулся.
Это никого не удивило.
Не вернулся он и на следующий день. В этом тоже не было ничего необычного.
На третий день сокамерники стали гадать, что с ним случилось. По мнению матроса, старик умер.
На четвертый день инженер сказал матросу:
— Боюсь, что ты прав… А может, его перевели в другую камеру. Да, вероятнее всего, так…
— Может, и так. — Матрос не стал спорить.
Никто из них никогда больше не видел старого профессора. Возможно, он вовсе и не умер. Как бы там ни было, а земля и прочие небесные тела, строго следуя законам науки, не отклонились от своей оси.
Ведун. (Перевод Т. Воронкиной)
Он был из чужих краев; по годам — должно быть, за сорок, взгляд исподлобья. Документы в порядке. Фамилию его знали разве что в сельсовете. Для ребятишек он был дядей Андрашем, те, кто постарше, звали его просто по имени. Считалось, что не след соваться в чужие дела; живет себе человек на селе, и ладно.
В 1960 г. Лендел начал работать над новыми романами. Он задумал цикл из пяти романов, объединенных общими героями. В 1965 г. были опубликованы два романа под общим названием «Что человек выдержит?» — «Исповедь Рихарда Тренда» и «И вновь сначала». В этот же цикл входит роман «Лицом к лицу» («Очная ставка»), который писатель закончил в конце 1965 г. Действие романа охватывает два дня ранней весны 1948 г. и происходит в Венгерском посольстве в Москве и в Александрове. Почти семь лет писатель боролся за опубликование романа.
Йожеф Лендел (1896—1975) — видный венгерский писатель, лауреат премии имени Кошута, один из основателей Венгерской Коммунистической партии, активный участник революционных событий 1919 года в Венгрии. В сборник включены рассказы, в которых нашла отражение историко-революционная тематика и проблемы становления новой, социалистической действительности, а также роман-эссе «Созидатели моста».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ опубликован в журнале «Уральский следопыт» № 9, сентябрь 2002 г.
Когда Карла и Роберт поженились, им казалось, будто они созданы друг для друга, и вершиной их счастья стала беременность супруги. Но другая женщина решила, что их ребенок создан для нее…Драматическая история двух семей, для которых одна маленькая девочка стала всем!
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В жизни героя романа Рауля Серюзье происходит чудо: из тридцативосьмилетнего респектабельного буржуа, примерного отца и преданного супруга он вдруг превращается в молодого красавца. Различные перипетии, забавные и грустные, которые приходится пережить Раулю в связи с неожиданной метаморфозой, и составляют содержание книги.
В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.
В настоящий сборник произведений известного турецкого писателя Яшара Кемаля включена повесть «Легенда Горы», написанная по фольклорным мотивам. В истории любви гордого и смелого горца Ахмеда и дочери паши Гульбахар автор иносказательно затрагивает важнейшие проблемы, волнующие сегодня его родину.Несколько рассказов представляют разные стороны таланта Я. Кемаля.
Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.