Нейропат - [43]

Томасу хотелось считать, что Сэм не такая, — почти так же, как хотелось считать другим себя.

— Вот я и говорю, что добраться до замыслов Нейла не просто.

— Просто никогда не бывает, профессор.

Томас помолчал, подыскивая нужные слова.

Бормочущий радиоголос произнес: «…И это стало катализатором кризиса иностранных резервов».

— Помните, что я сказал вам в баре? — раздумчиво начал он. — Насчет мозга и эволюции?

— Что сознание это такое предательски обманчивое болото? Потому что оно еще слишком молодо.

— Именно. Эволюция — беспорядочный, болезненный процесс, требующий целых эпох для того, чтобы добиться изменений какой-либо конкретной адаптации. Возьмем пример относительно недавней адаптации. Скорее всего, вы ожидаете, что сознательное переживание — или что бы ни происходило с нами в данный момент — окажется относительно грубым, имеющим низкий уровень разрешения. И, нравится вам это или нет, таковы позиции науки о мышлении…

Томас помолчал, мысленно перебирая набор трюков, с помощью которых наглядно демонстрировал этот тезис студентам.

— Ну, к примеру, скажите, каково поле вашего цветного видения?

Сэм нахмурилась и пожала плечами.

— Все цветное… А что?

Томас выудил из кармана блейзера одну из своих ручек.

— Не подсматривать, — сказал он. — Просто продолжайте следить за дорогой и скажите, какого цвета моя ручка.

Он поднял ручку так, чтобы она находилась в пределах бокового зрения Сэм. «Бик», сделано в Индии.

Сэм улыбнулась, стараясь как можно больше сосредоточить боковое зрение.

— Да, вопросик, — сказала она. — Но я почти уверена, что она синяя… Точно. Синяя.

Томас дал ей ручку. Она была ярко-красной.

— На самом деле мы живем в первичном черно-белом мире, цветовой контур нашего зрения узок и направлен непосредственно перед нами. Остальное — догадки нашего мозга. И это только верхушка айсберга. Невнимательная слепота, переменная, маскирующая перцептуальная асинхронность и так далее и тому подобное. Вы могли бы сделать карьеру, всего-навсего перечисляя виды зашоренности или прямой иллюзорности нашего сознания. Зазор между информацией, которая, как нам кажется, поступает извне, и той, к которой мы действительно имеем доступ, крайне расплывчат. Поэтому большинство исследователей, занимающихся проблемами когнитивной психологии, определяют ваши переживания на данный момент — ваш «сенсориум», как они любят это называть, — как некую «великую иллюзию».

— А мы просто называем их «свидетелями», — съязвила Сэм.

— Затем мы имеем дело с запаздыванием в обработке данных, фактом, что все окружающее, — Томас обвел взглядом окрестности, — уже произошло, прежде чем мы успели это пережить. Если бы вы вывернули наперерез встречному потоку транспорта, мы не погибли бы мгновенно, мы погибли бы на несколько миллисекунд раньше.

И, словно в подтверждение его слов, прямо перед носом вынырнул обгоняющий их восемнадцатиколесный грузовик, так что Сэм пришлось резко сбавить скорость. Пыльный хвост, оставляемый дальнобойщиком, поглотил их.

— Если все так плохо, — спросила явно рассерженная Сэм, — то почему нам так не кажется?

— А как по-другому? Это наша единственная система координат.

По ее взгляду Томас понял, что она не столько смотрит на удаляющийся грузовик, сколько наблюдает за тем, как она наблюдает. Он помнил о собственной реакции на подобные факты во время первых занятий. Он всегда был склонным к размышлению парнишкой, но тогда впервые заметил, что куда больше заворожен самим переживанием, чем его составляющими. В частности, он помнил, как проверял поле собственного зрения, пытаясь вникнуть в механизм его «ускользания» без всякой видимой границы. Все вдруг показалось одновременно фиктивным и невозможным, словно на нечто чудовищное плеснули краской, сквозь которую проступили его очертания. Причем быстро, ужасающе быстро. Психологи называют подобные случаи «дереализацией». Ирония заключалась в том, что они использовали этот термин для описания некоего умственного расстройства, тогда как он был почти так же точен, как любое сознательное переживание.

Это здорово напугало его — настолько, что он дал зарок три месяца не прикасаться к наркоте.

— Сознание — это конечный пользователь, — продолжал Томас, — и в качестве такового не преуспело. От всего объема получаемой информации наш мозг отщипывает каждую секунду, крошит ее, и лишь крохотным, обрывочным частицам суждено стать сознательным переживанием. По оценкам некоторых — одной миллионной.

Сэм, глядя на дорогу, покачала головой.

— Но… чувствуешь это совсем по-другому. То есть я имею в виду, что вот она я, нахожусь в реальном мире, вижу все, что мне нужно видеть, еду на встречу с Маккензи и слушаю ваш бред…

— Вы когда-нибудь слышали о так называемом «слепо-зрении»?

Она коротко усмехнулась: что, совсем меня за идиотку считаешь?

— Да, кажется, видела в каком-то фильме про кун-фу. Слепые, которые могут видеть… что-то в этом роде, да?

— Это вполне реальное явление, которому подвержены люди с травмами первичной зрительной коры. Некоторые могут прекрасно ориентироваться в различных помещениях, несмотря на полное отсутствие зрительных восприятий, или пригнуться, когда в них бросают подушку. Отмечены даже случаи, когда люди рисуют картины того, чего не могут видеть.