Нейропат - [20]

— Понятия не имею.

— Восемнадцать — и большинство из них лишь частично. Здесь, в Нью-Йорке, нас только трое: Шелли, Дэнни и я, да еще несколько человек, предоставленных нью-йоркским департаментом полиции. Все остальные работают над делом Костоправа. Нам нужна ваша помощь, Том. Честно.

Так вот, оказывается, какой у нее был мотив, чтобы затащить его на пиво. По-дружески. Она хотела, чтобы он нарисовал психологический портрет своего лучшего друга, снабдил их схемой, которую они могли бы использовать, чтобы объяснить, а может быть, и предвосхитить его очередные ходы.

Томас изучающе поглядел на Саманту, на сей раз попробовав отстраниться от ее красоты.

Выглядела она на двадцать пять, но что-то в ее манерах указывало, что ей уже все тридцать. Казалось, ей присущ зрелый напор, который дает только житейский опыт и здравый смысл.

— Послушайте, агент Логан, я…

— А как насчет мести, профессор? — резко оборвала она его. — Как насчет того, чтобы засадить человека, который… засадил вашей жене?

Ах, вот оно что… Саманта решила идти напрямик.

Ему бы следовало оскорбиться, но… Похоже, ярость его иссякла.

— Довод, — ответил Томас, снова уставясь в экран телевизора.

Саманта посмотрела на него исподлобья и покачала головой.

— Не поняла.

На экране снегоочистители сменились толпами на обледенелых улицах Парижа. Протестующие выкрики, галльские лица, поднятые воротники, страх и гнев, сконденсированные в облачка пара, вылетающие из кричащих ртов. Оправдались самые мрачные прогнозы синоптиков: глобальное потепление пошатнуло климатическое равновесие, затопив океаны потоками талой воды с полюсов, а Североатлантическое течение, согревавшее Европу от Лиссабона до Москвы — или того, что осталось от Москвы, — попросту исчезло. Европа медленно превращалась в нечто наподобие канадской Арктики.

«Что мы наделали?»

— Эй, профессор, очнитесь!

Томас откашлялся, провел потной ладонью по щеке и подбородку.

— На том видео, которое показывали мне сегодня утром. Когда девушка спросила, что он делает, голос — полагаю, голос Нейла — сказал, что он создает довод.

— И что?

— Так вот, мне кажется, я знаю, в чем этот довод. Кажется, я знаю мотивы Нейла.

— Поймите: мы с Нейлом были в колледже близкими друзьями. Действительно близкими.

— Не обижайтесь, но я должна спросить: вы были любовниками?

Томас улыбнулся.

— Однажды он ударил меня кулаком в задницу, когда мы изображали пьяных борцов из WWE,[20] но это — сплошная романтика.

Саманта рассмеялась.

— У меня есть сведения похуже. Поверьте.

— Мы не были любовниками, — сказал Томас, — но только потому, что физически не привлекали друг друга. Мы были как братья, близнецы, каждый из которых знает, что думает другой, которые просто… — Он покачал головой. — Просто доверяют друг другу.

«Даже тогда, Нейл? Даже тогда ты уже положил на меня глаз?»

— Так какое это имеет отношение к доводу?

Томас быстро отхлебнул пива, вероятно, для того, чтобы привести в порядок мысли.

— Дело в том, что мы с Нейлом были увлечены не только друг другом, но и одними и теми же темами. Мы привыкли до бесконечности спорить обо всем, начиная с термоядерного оружия до NAFTA.[21] Потом мы вместе прошли философский курс эсхатологии — ну, апокалипсис и всякое такое, — который вел разочаровавшийся во всем современник Вьетнама, одержимый навязчивой идеей конца света профессор Скит. Профессор Уолтер Джи Скит. Разговор о причинах апокалипсиса. Мы и понятия не имели, что конец света может наступить по тысяче разных причин. Начал он, помнится, с самоочевидного: ядерный апокалипсис и библейский. Потом перешел к экологическому апокалипсису или… как он там его называл? Не важно. Однако действительно привлекло наше внимание то, о чем старик Скит говорил на половине всех занятий, он называл это семантическим апокалипсисом — апокалипсисом смысла.

— И что же вас так заинтересовало?

Томас снова нашел прибежище в бутылке с пивом, внезапно осознав, насколько испытующе смотрит на него Саманта. Неужели она находит его хотя бы в какой-то мере таким же привлекательным, как он ее? Симметрия черт приводит женщин в не меньшее возбуждение, чем мужчин, но предпочтение, которое они оказывают инфантильному типу по сравнению с мужественным, варьируется в зависимости от их менструального цикла — иными словами, от их способности к деторождению. Томас полагал, что с симметрией у него все в порядке — ему нравилось, что он представительный мужик, — но что касается лица, тут он явно подкачал… Унылое мальчишеское лицо, иначе и не скажешь.

Уж не потому ли Нора изменила ему? Или просто Нейл подловил ее в период овуляции?

Томас попытался вернуться к своим предыдущим мыслям.

— Скит утверждал, что семантический апокалипсис уже свершился. Так и начался наш спор, в котором каждый искал свои доводы.

— Спор? — нахмурилась Саманта.

— Ну, мы так это называли.

— Так что же это за спор?

— Он проявлялся по-разному… Помните, я сказал, что наука выхолостила мир, лишив его цели? По какой-то причине всякий раз, обнаружив в мире намерение или цель, наука стирает их в порошок. В описании науки мир предстает хаотичным, случайным. Причин всему — бесчисленное множество, но оснований — никаких.