NEXT-3: Дюбин снимает маску - [47]

— Не вижу никаких странностей, — окончательно успокоился Борис Антонович. — Что до боязни, то она иногда — не грех.

Федечка поднялся, вплотную приблизился к собеседнику. Обличающе протянул к нему руку.

— Ошибаетесь. В некоторых случаях — грех. И больщой грех.

Собеседник тоже поднялся.

— Тогда молитесь, Федор Федорович. Молитесь...

— Вы мне угрожаете?

Не отвечая, Хомченко остановил грузчиков, которые только-что сняли с фуры тяжеленный ящик с бутылками, принялся неизвестно за что ругать их. С такой злостью, что парни поникли.

Федечка понимающе кивнул и пошел к выходу...

Глава 16

Ивана не особенно обрадовало поражение Лавриковых, он даже немного растерялся. С малых лет привык к трудным победам, требующим напряженного труда, а тут все произошло как бы помимо его. Руками семейного «адвоката» Хомченко, но с подачи сына Кирсановых. Нелегко признать свою причастность к не совсем чистым делам, но приходятся.

Любую победу положено отмечать — так уж принято. И не где-нибудь, а в полюбившемся азиатском ресторанчике. Не то в японско-китайском, не то в китайско-японском. Там не бывает упившихся до умопомрачения алкашей, его редко посещают перекрашенные путаны. И тех и других отпугивают бешенные цены. Посетители — солидные предприниматели, чиновники высокого ранга, видные политики. Конечно, бывают и криминальные воротила, но они не выпячиваются, ведут себя тихо и мирно.

Сказано — сделано! Устроившись на заднем сидении дорогого шестисотого «мерса», малолетний бизнесмен приказал водителю: вперед! Этаким баском нувориша, не терпящего ни возражений, ни советов.

Женька, ехидно усмехнувшись, подчинился. За сравнительно недолгое время сосуществования с пацаном, возомнившим себя покорителем мира, он научился управлять своими эмоциями. Когда можно тявкнуть, а когда лучше лизнуть и сплюнуть.

— Приехали, босс, — оповестил он «пассажира» таким тоном, что Иван вздрогнул.

— Спасибо, шеф, — в той же тональности ответил он. — Пошагали?

— Не получится. Мне тошно даже смотреть на этих морских червяков. А уж потреблять их вообще с души воротит, желудок к горлу подкатывается.

— Кому сказано? Не люблю дважды повторять, могу и обозлиться!

В глазах Женьки мелькнула и исчезла явная насмешка. Похоже, злость хозяина его не испугала. Но из машины он все-таки выбрался. С показной неуклюжестью и с ленцой.

— Знаешь, Ваня, наверно я уволюсь.

Терять, пусть ехидного, но всегда исполнительного, классного водителя и понимающего веселого собеседника Ивану не хотелось. Мало того, он просто не представлял себе жизни без безногого инвалида.

— Чего это вдруг?

— Потянуло в пастухи. Зовут на родину предков, предлагают не пыльную должность: щелкать бичом да попивать халявное молочко, — глядя в лицо Кирсанова чистыми глазами, беззастенчиво соврал Женька.

— И за какие бабки? — поинтересовался пацан. В принципе, что ему до будущих достатков персонального водилы, который собирается покинуть хозяина? Вопрос — пристрелочный: узнать за какие гроши сманивают Женьку и, соответственно, предложить большую сумму. Как на аукционе.

— Считай — ни за какие. За харчи. Зато никто не станет давить на мозги, не заставит жрать дребанных трепангов.

— Не темни, хитрован! — беззлобно прикрикнул Иван. — К тому же, трепанги — китайская кухня, а здесь, в основном, — японская. Давно пора ликвидировать безграмотность... И потом... Безногих пастухов не бывает.

— А я, как Мересьев, буду первым.

— Коровы и овцы поумирают со смеха.

Женька промолчал. Увольняться он не собирается, сказанное — нечто вроде прикидочного выстрела. Не только прикидочного, но и предупреждающего. Дескать, не перестанешь издеваться — распрощаемся.

Друзья заняли столик возле окна. Женька брезгливо поворошил палочками в поданом официантом блюде. Отодвинул, покосился на хозяина и попросил принести хотя бы морской капусты. Только без отвратной живности.

Иван с аппетитом поглощал «червяков». Он по своему, по кирсановски, без заздравных тостов и возлияий, праздновал далеко не радостную победу над Федором Павловичем и Федечкой...

Японокитайский ресторан полюбился не только Ивану — в него зачастил Дюбин. По там же причинам: практическое отсутствие алкашей и проституток. И еще одна причина — пообщаться с Ессентуки. Поставить новую задачу, получить отчет о выполнении предыдущей. Не на крыше здания и не в его подвале, за столом, украшенным морскими деликатесами зарубежного производства.

Пиршествовал Дюбин не в общем зале — в отдельном кабинете, стены которого расписаны гейшами, сакурой, бонзами, камикадзе и прочей символикой.

Сидит, умело орудуя палочками, и рассеяно смотрит на девушку, наряженную в кимоно, которая раскладывает на зелень горячие кусочки рыбного деликатеса. Девушка — явно русская, ее наряд и сложная прическа — своеобразный логотип фирмы.

— Больше ничего не желаете?

Простой вопрос — с подтекстом. Речь не о каком-нибудь блюде или — напитке, ряженная предлагает себя. Не то в роли закуски, не то — десерта. Конечно, не бесплатно — за немалое вознаграждение.

— А что еще? — все также рассеянно спросил Дюбин. Не для купленного секса он поднялся из могилы, проделал немалый путь из Швейцарии, оставляя за собой вереницы трупов. — Что можете предложить?