Невысказанное - [68]

— Я не делал этого, — громче повторил Джаред. — Зачем бы мне это делать?

— Иногда чародеи совершают ошибки, — сказала тетя Лиллиана. — Мы — чародеи, что означает, что нам нужны источники. Для этого и был построен этот город, чтобы чародеи находились в безопасности.

«Нас ни утопить, ни сжечь, — мысленно сказала ему Кэми, словно для нее в этом имелся смысл. — Они привыкли к утоплению и сжиганию ведьм».

— Разочарованный дол был задуман, как город для чародеев, чтобы они жили здесь, подпитывались от лесов, животных, всей окружающей жизни, в месте, которое не меняется. — Тетя Лиллиана посмотрела на Джареда, ее взгляд был напряженным, но отдаленным, словно она хотела видеть его кожу насквозь, прямо до крови, струящейся в венах. — Должно быть, ты заметил, что в этом году тебе не становится плохо, когда умирает лето. Когда раньше это происходило всегда. Тебе становится плохо от больших городов.

«Когда умирает лето? — подумал Джаред, обратив эту мысль к Кэми. — Это смешно».

«Будь спокоен, я хочу узнать побольше», — сказала Кэми.

— Я не какое-то там застенчивое лесное создание, — огрызнулся Джаред. — Меня не надо держать в природном заповеднике.

— Мы не придумываем это, чтобы тебя расстроить, сынок, — сказал дядя Роб. — Никто из нас не выбирал то, кем мы являемся. Мы просто живем с этим.

— Мы даже не знали, будешь ли ты чародеем, — сказал из дверного проема Эш. Он говорил осторожно; никто не упомянул его разбитый рот. — Твой отец не был.

Взгляд Джареда встретился со взглядом Эша. Слово «полукровка» висело между ними в воздухе. Всю свою жизнь он думал о крови отца, как о яде в своих венах, жестокости и ярости. Но кровь его матери тоже была ядом. Джаред не мог не думать о смешении крови, о странной и ужасной смеси, которую они создали.

За окном свирепствовали грозовые облака.

— Мы — не единственным чародеи в Разочарованном доле, — сказала тетя Лиллиана, и Джаред подумал о бледном лице Генри Торнтона из Лондона, которому было плохо в городе. — Мы — основатели, лидеры. И мы именно те, кто вступал в брак друг с другом, чтобы больше наших детей рождались чародеями. Мы не можем знать, какие из потомков чародеев в городе обладают силой. Мы не знаем, кто из них убивает ради силы.

— Вы и не искали, — констатировал Джаред, — потому что думали, что это был я.

— Наша магия ненасытна, — сказала тетя Лиллиана. — Есть сила, которая берется из жизни. Из лесов, животных. Мы берем символы жизни, кровь, волосы или принадлежности, чтобы сконцентрировать или усилить заклинание. Мы можем черпать силы у определенных живых людей, больше силы, чем откуда-либо еще, хотя больше этого и не делаем. Есть сила, которая может быть получена из смерти: много силы, но длится она очень короткое время. Ты не был бы первым чародеем, который подумал, что смерть — единственный путь к силе, и попытался бы получить великую силу, сделав человеческое жертвоприношение. Все Линберны это делали. А город им позволял. Каждый год чародеи бы приносили смерть в город, чтобы использовать ее, как источник, а в обмен город бы процветал. Но мы прекратили принимать жертвоприношения еще до моего рождения.

Джаред подумал о Николе, лежащей замертво. Никто не остановил чародея от ее убийства.

Он оглядел каменную комнату, в которой эхом раздавалось слово «жертвоприношения»: от добрых глаз дяди Роба, холодных тети Лиллианы до Эша, на губах которого все еще блестела кровь. И это логово монстров было его семьей.

— Почему никто мне ничего не сказал? — прошептал он.

Его мать не сдвинулась со своего места рядом с камином и дядей Робом. Ее руки были сложены на коленях и она даже не обернулась, чтобы взглянуть на него, когда говорила. Ее голос был очень спокоен.

— Я говорила тебе, — сказала она. — Я говорила тебе, что ты убил своего отца.

* * *

Буря превратила весь Разочарованный дол в леса. Грозовые облака выглядели, как нарисованные на небе суки, а холодный ветер с дождем стегал Кэми по глазам, как пощечина мокрой листвы.

Последнее в целом мире, что хотелось делать Кэми, — это идти в настоящий лес, но Джаред перестал с ней разговаривать, когда ушел из Ауримера, а лес был ее лучшей догадкой в отношении того, куда он мог направиться.

«Ну, давай же! — закричала она на него. — Поговори со мной!»

Все, что она получила в ответ, — звук и ярость, ощущение, что буря бушует в ее голове. Он потрясла головой, мокрые локоны хлестали по лицу, и нырнула из садовых ворот в дикий лес.

Город чародеев, думала она. Кэми споткнулась и колени проскребли по упавшему стволу, но она не упала. Она схватилась за ветку, используя ее, чтобы пробраться сквозь завывающий лес.

Пруды были огромными черными глазами-близнецами. Они смотрели на Кэми из долины, полной шепчущихся деревьев. Поверхность обоих водоемов была спокойной, как разлитые чернила. Кэми не знала, какой из прудов выбрать, поэтому просто воззвала к Джареду, одновременно и накидываясь на него, и стремясь к нему.

Джаред появился на поверхности пруда слева. Он потряс головой, капли полетели во все стороны вместе с дождем, а он держался за топкий берег водоема. Его плечи напряглись и она ощутила, как его сознание снова фокусируется, готовясь нырнуть обратно.