Невысказанное - [18]

Она оставила записку на своей подушке и осторожно спустилась по лестнице, проскользнув мимо гостиной, откуда доносились звук телевизора и голоса ее семьи. Она открыла дверь и направилась к тропинке. Она шла вверх по лесной тропке, направляясь к Ауример Хауз.

Спустя где-то минут пятнадцать ходьбы, когда дорога резко поднялась вверх и в сторону от леса, Кэми, по мере того, как поднималась, начала нервничать. Дорога в Ауример Хауз так круто забирала, что все, решившие добраться до поместья, непременно придут запыхавшимся, разгоряченным, и будут уже практически без сил в тот момент, когда дорожка повернет и появится стена поместья. Кэми следовала по изгибающейся тропинке, пока ее взгляд не уткнулся в особняк, когда солнце осветило его в полную силу. Начиная с пятнадцатого века Линбёрны постоянно его достраивали. В нем встречалась масса противоречий: средневековье перемежалось с архитектурой эпох Тюдоров и Георгов и все было выстроено из одного бледно-золотого камня. Большие остекленные веранды сверкали, дерево двери блестело, а над дверью висел резной камень: ворота с высеченным поверх мечом. Под резьбой в камне были выгравированы слова: ВЫ В ОПАСНОСТИ.

"Не очень-то дружелюбно", — подумала Кэми, когда схватилась за железный молоточек, выкованный в виде женской головы с водорослями в волосах. Она сильно ударила им четыре раза.

Дверь Ауример Хауза со скрипом отворилась.

В дверном проеме стояла женщина, высокая, но в то же самое время маленькая, красивая, но опять же одновременно с этим, она казалась простоватой. У неё были длинные светлые волосы, зачесанные назад, открывая лицо. Она была похожа на призрак Ауримера.

— Гм, здрасте, — сказала Кэми.

Глаза женщины широко распахнулись, как будто она действительно была призраком, и испугалась, что Кэми могла ее видеть.

— Чем могу помочь?

— Меня зовут Кэми Глэсс, — представилась Кэми. Она заметила, как по худой фигуре женщины пробежала дрожь.

— Я — Розалинда Линбёрн, мать Джареда, — она склонила белокурую голову, будто признаваясь в преступлении, — Я слышала что-то произошло ночью в пятницу, — прошептала она, — Если он сделал тебе больно, если испугал тебя, мне искренне жаль. Не знаю, что могу сказать.

Кэми взглянула на нее.

— Он спас меня. Я пришла, чтобы поблагодарить его. Он здесь?

Розалинда помедлила, колеблясь, словно отражение в воде, затем повернулась и её светлые юбки замерцали. Кэми едва могла слышать ее шаги на лестнице.

Розалинда не приглашала Кэми войти, поэтому девушка просто просунула голову внутрь и увидела широкие серые каменные плиты и сводчатый потолок, его темные арки, на которых сказался возраст и притаились тени. Так же она увидела два узких мозаичных окна со стеклами, в которых чередовались малиновые и дымчатые стекла.

Звук шагов стал четче, раздаваясь прямо над головой Кэми и удаляясь вглубь особняка. Кэми посчитала шаги и пробовала представить, где находится комната Джареда.

* * *

Поместье — все из камня и арок, превращало эхо в призраков. Джаред услышал свою мать задолго до того, как она постучала. Не дожидаясь его приглашения, она вошла. Он всегда задавался вопросом, зачем она стучит, пока не встретил тетю Лилиану, дядю Роба и Эша, и увидел, что они все так делали. Быть вежливым и властным одновременно, значит быть Линбёрном.

Шторы были задернуты. Они были именно такими, бархатными, которые можно увидеть в театре. Джаред считал их нелепыми. Он не открывал их — сегодня представления не ожидается.

Джаред прислонился к стене и наблюдал, как его мать подошла к окну, к самой дальней от него точке. Лучи солнечного света, словно золотые ножи прорезались сквозь щели в шторах на ее склоненную голову.

— Здесь девушка, — сказала она. — Та, что свалилась в колодец.

Для Джареда это не стало неожиданностью. Ее сознание продолжало тянуться к краям его сознания, как будто он слышал ее голос краем уха. Ему пришлось сделать выбор и не слушать, иначе он бы разобрал ее слова.

— Я не толкал её, — сказал он своей матери, уже не впервой.

— О, нет, — сказала она. — Она упала в колодец. Твой отец рухнул с лестницы. Забавно, что люди вокруг тебя так и падают. — Она скривила губу.

Джаред подумал о Кэми, внезапно ставшей такой ужасно реальной. Он обнимал ее в колодце, он точно знал её размеры. Она была настолько мала, что он мог бы раздавить ее.

— Я так и знала, что мы не должны были привозить тебя, — сказала мама. — Линбёрны построили этот город на своих крови и костях.

— Это было их первой ошибкой, — сказал Джаред. — Они должны были построить город на рок-н-ролле[1].

Дядя Роб рассмеялся бы, а тетя Лилиана улыбнулась бы своей холодной улыбкой. Мать посмотрела на него, и он видел, что её губы дрожат от усилия, когда она пытается справится со своим страхом.

— Этот город сделает тебя только хуже, — прошептала она. — Быть Линбёрнами значит причинять друг другу боль. Быть Линбернами значит причинять боль всем.

Джаред отвернулся, чтобы не смотреть на свою мать. Он смотрел на шторы, бархатные занавески, который казались черным в полумраке, загораживая всю яркость, пытающуюся проникнуть снаружи.

— Прогони ее.