Невыносимый Логан - [5]

Эта мысль ее вовсе не обрадовала, но бессердечному мерзавцу Каллахану сообщать об этом она, разумеется, не собиралась.

– Отменить? Ни за что!

По голосу Эшли поняла, что Каллахан улыбается.

Широкая улыбка открывает крепкие белоснежные зубы, веселые морщинки лучиками разбегаются от чудных глаз... Что, черт возьми, он в ней нашел такого смешного?

– Мне просто подумалось, что, возможно, нам стоит встретиться где-нибудь в другом месте. Дорогу к аэропорту сейчас ремонтируют, и здесь настоящее столпотворение – ни проехать, ни пройти. Не хочу, чтобы вы застряли в пробке. Я, знаете ли, от природы предусмотрителен.

– И от скромности явно не умрете! – усмехнулась Эшли, взглянув на часы: пожалуй, он прав, в такое время на шоссе не обойдется без пробок в несколько миль длиной. – Ладно, – кивнула она, мысленно перебирая в уме приличные рестораны в центре города. – У вас есть под рукой бумага и карандаш? Я знаю неплохой ресторанчик с баром в торговом центре: в понедельник вечером народу там должно быть немного. Готовят там очень острое Чили, и великолепное жаркое на открытом огне. Сейчас скажу, как туда добраться.

– Звучит отлично, – заметил Каллахан, когда она коротко объяснила ему маршрут. – Интересно, как там с пивом? Как вы считаете, ведь, если я не принимал болеутоляющего, пиво мне не повредит?

– Так вы не приняли болеутоляющего?

Что и кому он хочет доказать? Изображает из себя супермена, которому боль нипочем? Или ему просто лень проглотить таблетку и запить ее стаканом воды?

– Нет, Эшли. – Он явно опять улыбался. – Решил, что сегодня мне понадобится ясная голова. Я ведь намерен выяснить, за что вы меня так ненавидите.

– Я вовсе не... Боже мой, опять звонят! Наверняка Мэри. Ладно, я лучше побегу. Встречаемся в семь. Не дав ему ответить, она разъединилась, переключилась на другой канал – и как раз во время, чтобы услышать взволнованный голос Мэри:

– Никто не берет трубку! Пол, я просто не знаю, что делать! Может быть, нам с тобой поехать туда?

– Не надо! – очень твердо вмешалась Эшли. – Не надо вам с Полом никуда ехать. Я просто иду поужинать с пациентом – ни больше, ни меньше. Знаешь, Мэри, маме пора уже успокоиться. Дай ей волю – она до самой смерти будет держать нас на коротком поводке!

В трубке послышался мягкий смех сестры.

– Милая, ее можно понять. Четыре месяца назад безжалостный пират похитил одну ее дочь... Что, Пол? Хорошо-хорошо: четыре месяца, две недели и три дня! Ох уж эти мужчины – помешаны на точных цифрах!

В трубке снова послышался смех и какая-то возня. Судя по всему, «безжалостный пират» нежно целовал Мэри сзади в шейку.

– Сама понимаешь: одна дочь навеки покинула родное гнездо, а вторая – то есть ты, Эш, – не терпела чужой опеки с тех пор, как научилась сама завязывать шнурки. Неудивительно, что маме порой становится одиноко. И потом, ведь ты никогда прежде не ходила на свидания с пациентами. Говорила, что это неэтично – или что-то в этом роде.

– Он не постоянный пациент, Мэри, просто случайно к нам заглянул. И вообще, с каких это пор ты начала меня цитировать? А что еще сказала мама?

– Только то, что ты отправляешься на ужин в «Аэро-вокзал» и, если не будешь дома к десяти, мы с Полом должны оседлать коней и отправиться на выручку.

Эшли хотела, было оставить это замечание без комментариев, но, поразмыслив, решила, что врать сестре не стоит. А умолчание – то же вранье. И потом, если мама объединится с Мэри и Полом, от их всепроникающего ока ничто не скроется!

– У меня изменились планы. Мы ужинаем в том симпатичном заведенышке с элем и жареным мясом, куда мы с тобой ходили на прошлой неделе. А если я не вернусь домой в десять, значит, появлюсь к одиннадцати, так что занимайтесь своими делами и обо мне не беспокойтесь. А чтобы мама тебя не доставала, можешь отключить телефон.

– Хорошая мысль, – согласилась сестра. – Ладно, теперь рассказывай об этом парне. Красивый?

– Даже слишком, – мрачно отозвалась Эшли, доставая из гардероба жакет. – Высокий, стройный, широкоплечий. Волосы темные, почти черные. Глаза – зеленее не бывает. Ноги длинные, как... ну, словом, очень длинные. И улыбка, за которую можно отдать жизнь. А теперь опережаю твой следующий вопрос: зовут его Логан Каллахан, Каллахан, Мэри. Тебе эта фамилия ничего не напоминает?

– Каллахан? Каллахан! Боже, Эш, неужели... Тот самый? Который «Каллахан и сын»?

– Тот самый. Видимо, это сын. – Эшли сунула в карман ключи и пошла к дверям, – Интересный вечер меня ожидает, не находишь?

– Нет, пожалуй, телефон я выключать не буду, – вздохнула Мэри. – И начинаю копить деньги, чтобы внести за тебя залог, когда ты окажешься за решеткой. Я тебя знаю, сестренка, и знаю, что ваше «Историческое общество» вот уже несколько месяцев мечет громы и молнии против «Каллахана и сына». Держу пари, ты намерена сказать ему в лицо все, что о нем думаешь! Верно?

– Вот именно! – свирепо ответила Эшли. – Припру его к стене, повергну наземь, наступлю ногой на грудь, запущу тортом в физиономию, а под конец бесстыдно его соблазню! Пока, сестричка.

Рассмеявшись, она выключила телефон, бросила его на диван и выбежала за дверь, не дожидаясь, когда он зазвонит снова.