Невыдуманные приключения Свена Хедина - [81]

Выехали 15 ноября. Хедин посмотрел на термометр: минус 2,5 градуса, — и температура продолжала падать. Несмотря на меховую одежду и одеяло, в открытой машине здорово пробирало. На ровных участках удавалось разгоняться до 60–70 километров в час. Ночевали путники в монгольских юртах, стоявших вдоль караванного пути. Через два дня они попали в снежную бурю. Временами приходилось прокапывать путь машине через сугробы. Когда путешественники садились в машину утром четвертого дня, термометр показывал минус 20. К вечеру, застывшие от холода, они добрались до Урги.

Там их остановили, багаж тщательно перетряхнули и устроили личный досмотр. Это стало стандартной процедурой для страны, все более подпадавшей под советское влияние. Семимильными шагами Монголия приближалась к тому, чтобы стать первым государством-сателлитом Советского Союза.

В Урге Хедин побывал в шведской миссии и клинике, построенных в конце 1910 года. Он также встретился с премьер-министром Монголии Церен-Дорчи. С богдо-гегеном, религиозным лидером страны, с которым Свен познакомился 27 лет назад, увидеться не удалось. Этот человек, третий по святости после далай-ламы и панчен-ламы в ламаистской иерархии, был настолько изъеден сифилисом, что больше не показывался на люди.

Хедин вновь встретился с учеником Пржевальского Петром Козловым. Свен не без опасения ожидал этой встречи. После публикации «Слова предупреждения» Козлов ратовал за то, чтобы исключить Хедина из Русского географического общества. Кроме того, Пржевальский и Козлов, с одной стороны, и Хедин — с другой расходились во мнениях относительно происхождения озера Лобнор.

Но все оказалось забытым. Козлов пошел навстречу Свену с распростертыми объятиями и смачно облобызал. Хедину этот русский обычай никогда не нравился, а в случае с небритым Козловым не понравился еще больше.

Предыдущий раз они виделись пятнадцать лет назад, и Козлов успел за это время состариться. Последний из поколения великих русских географов, с поредевшими седыми волосами, бледной обвисшей кожей и глубокими морщина ми, он выглядел совершенным стариком. Видимо, перемены в новой России дались Петру Кузьмичу нелегко.

Хедин с Петром Козловым. Урга, 1923 год.

Они проговорили четыре часа: о планах на будущее, событиях в Советском Союзе, об обстановке в мире, политике и о том, что заставило Хедина написать «Слово предупреждения». Потом Козлов пригласил Хедина на ужин.

Хедин прожил в Урге пять дней. Когда 25 ноября все бумаги были готовы и необходимые формальности выполнены, Свен выехал в Верхнеудинск. Дорога была покрыта глубоким снегом, машина постоянно застревала — и так все 620 километров. Приближалась суровая сибирская зима.

Москва, 9 декабря 1923 года

После двухдневного ожидания в Верхнеудинске Хедин сел в сибирский экспресс. Он ехал в мягком вагоне — так при великом демократе Ленине для пущего равноправия окрестили вагоны первого класса. Хедин купил два билета, чтобы быть в купе одному.

В Иркутске к Хедину в вагон пришла небольшая депутация и попросила его пройти в здание вокзала. Хедин подумал, что это какая-то ошибка. Но никакой ошибки не было: его встречала профессура Иркутского университета, прослышавшая о его приезде. В честь Хедина была заготовлена приветственная речь. Хедин выслушал ее и сымпровизировал ответное слово. Надо признаться, весьма короткое, потому что Свен боялся опоздать на поезд. Напоследок Хедин пообещал прислать экземпляр «Южного Тибета» Иркутскому университету — и отбыл.

Девятого декабря 1923 года в половине второго дня сибирский экспресс остановился на Ярославском вокзале в Москве. На перроне Хедина встречала целая делегация шведов и русских. К своему изумлению, среди них Свен увидел Альберта Энгстрёма. Тот был с деловой поездкой в Москве.

Один из русских приветствовал Хедина от имени Чичерина. Нарком распорядился прислать за Хедином машину, которая должна была отвезти его в гостиницу «Савой». Чичерин ожидал Хедина у себя в девять часов вечера.

Но, как оказалось, соотечественники тоже позаботились о Свене, и ему было приготовлено жилье в шведском торговом представительстве, что Хедин и предпочел, поблагодарив русских. Там же, на перроне, его ожидали журналисты.

«Я старый друг России, и я желаю русскому народу счастья в обретении своего собственного будущего. Моя поездка по Советской России была замечательной: в поезде образцовый порядок и полный комфорт и в помине нет «ужасающего варварства», о котором постоянно говорят враги России» — так записал слова Хедина корреспондент бюро новостей РОСТА.

Ровно в девять Свен вошел в кремлевский кабинет Георгия Чичерина. Чичерин принадлежал к высшему русскому дворянству и был дипломатом в царское время. В ноябре 1917 года Чичерин примкнул к большевикам, а в 1918 году сменил Льва Троцкого на посту комиссара по иностранным делам.

Обстановка в кабинете была спартанской. Комиссар сидел за большим столом и скорее смахивал на философа, нежели на злодея-болыиевика. Георгий Васильевич взялся расспрашивать Хедина о его впечатлениях от поездки по США, Японии, Китаю и Монголии. Оба сошлись на том, что восхищаются китайской культурой.