Невыдуманные приключения Свена Хедина - [28]

Памирский пост, 18 марта 1894 года

Укрепленный поселок Памирский пост был построен летом и осенью 1894 года в долине на высоте 3600 метров. Это окруженное стенами русское поселение в пустынной местности было своего рода предупреждением соседям-Китаю и Афганистану-не соваться дальше на Памир. Что касается англичан, то они поощряли обе эти страны продвигать свои границы в памирские горные области.

Появление Хедина на Памирском посту было большим событием в изолированном от мира русском поселении. Он был первым, если не считать кочевников, новым человеком, которого здесь видели с лета. Задолго до ожидаемого появления Хедина его высматривали в бинокли. Когда караван шведа показался вдали и начал медленно приближаться к укреплению, командир выстроил гарнизон для торжественной встречи.

Хедин с русскими офицерами у Памирского поста. Март 1894 года.

Как только Хедин подъехал, сто шестьдесят солдат приветствовали его громогласным «ура!». Северо-западный ветер полоскал русский флаг на башне с пулеметом. Было 18 марта 1894 года. На пятисоткилометровую дорогу из Маргелана ушло примерно три недели.

Путешествие временами было весьма рискованным. Продвижению каравана сильно мешали снежные бури. Одна лошадь оступилась, упала в расщелину и сломала позвоночник, другая умерла от истощения. Несколько раз Хедину приходилось ползти на четвереньках вдоль края бездонного обрыва.

Три дня между десятым и четырнадцатым марта он провел на берегу покрытого заснеженным льдом озере Большой Каракуль. Его людям пришлось прорубить цепочку прорубей во льду метровой толщины. Свен запасся в Маргелане лотом и тщательно записывал глубины, чтобы затем сопоставить цифры и определить профиль дна озера.

На Памирском посту Хедин жил вместе с офицерами, нанятые в Маргелане три туркестанца — в юрте. Свен распаковал свои вещи и устроился с комфортом. Было очень приятно видеть над головой крепкий потолок, а не колышущийся от ветра тент палатки и сидеть в тепле, когда температура воздуха ночью опускается до минус сорока.

Хедин очень тепло отзывался о русском гостеприимстве и отмечал, что от него ничего не скрывают: «Я могу зарисовывать и фотографировать все что хочу».

Для гарнизона Памирского поста появление Хедина стало ярким событием на фоне монотонного и скучного житья. Он рисовал, фотографировал, измерял черепа киргизов краниометром профессора Ретциуса, изучал реку Мургаб, протекающую по долине, где стояло укрепление. По вечерам он писал путевые заметки для шведских и норвежских газет.

Командир гарнизона предложил Хедину пожить несколько недель и обещал найти ему проводника.

— Русские и шведы дружат на Памире намного лучше, чем под Полтавой, — пошутил Свен.

Хедин оставался на Памирском посту почти три недели. Седьмого апреля он выехал в Кашгар. По пути он собирался подняться на вершину Мустагаты — семь тысяч пятьсот сорок шесть метров высотой (как считалось в то время — семь тысяч восемьсот метров) — в китайской части Памира.

Когда Свен пересекал границу с Китаем, ему пришлось вспомнить о напряженной обстановке в этом районе. Ходили слухи, что русские вот-вот захватят китайскую часть Памира, и тут появляется караван Хедина с русским проводником с Памирского поста как подтверждение правдивости этих слухов.

К лагерю Свена тут же подъехал вооруженный китайский отряд. Командир подозревал, что Хедин прячет в багаже оружие. Подозрительность уменьшилась, когда выяснилось, что Свен здесь единственный европеец, но исчезла лишь после того, как он предъявил разрешение на поездку и рекомендательное письмо от китайского посла в Санкт-Петербурге.

Хедин рассказал о своих планах подняться на Мустагату и получил разрешение. Четырнадцатого апреля он поехал на юг через моренное поле в верховьях реки Гессдарья на высоте три тысячи пятьсот метров.

Прямо перед ним, на юге, вздымалась сверкающая белоснежная вершина Мустагаты. Пятнадцатого апреля Свен миновал озеро Малый Каракуль и подъехал к лагерю кочевников-пастухов у подножия горы.

Знакомые киргизы прежде говорили ему, что на Мустагату невозможно подняться. Широкие расщелины и ледяные кручи преграждают путь по этой священной горе, считающейся надгробием семидесяти двух мусульманских святых. Но местные киргизы были менее пессимистичны. Семнадцатого апреля Хедин пошел в наступление. Атакующие силы составили шесть опытных киргизов и девять яков.

Они поднялись на высоту четыре тысячи четыреста метров, когда начало смеркаться и надо было разбивать лагерь. На следующий день все потонуло в плотных облаках. На высоте пять тысяч триста метров отряд накрыла снежная буря, и пришлось пережидать до ночи. Утром снежный шторм усилился. Хедин проснулся от жгучей боли в правом глазу — опять воспаление! О продолжении восхождения не могло быть и речи…

Кашгар, 6 мая 1894 года

Хедин положил перед собой ручку и бумагу и склонился над письменным столом в павильоне в саду русского консульства. В Кашгаре уже было лето, тридцать два градуса тепла. После холодной памирской зимы это было особенно приятно. Глаз уже почти не беспокоил.

«Кашгар, 6 мая 1894. Дорогие папа и мама! После Памирского поста и двадцати четырех дней в седле вечером первого мая я приехал сюда и встретил самый сердечный прием у Петровского и его жены».