Невротические стили - [29]
Итак, направленность параноидного поведения присутствует и в надменных и презрительных позах высокомерных параноиков, и у более сдержанных лиц. Она наиболее очевидна у параноидных людей, механически принимающих спонтанную, безразличную или самоуверенную манеру.
Один такой пациент всегда приветствовал терапевта улыбкой, полной искусственного энтузиазма. Секретарша регулярно наблюдала, как он начинает улыбаться в пустой прихожей, еще не дойдя до двери.
Не только специфическое физическое поведение, такое как жесты, выражение лица, телодвижения и т.п., является направленным и намеренным. Направленность этого поведения - лишь часть общей направленности действий. Я имею в виду, что у всего, что делает параноик, есть цель. Он не говорит что-то просто потому, что он так подумал или почувствовал. Он никогда ничего не делает по прихоти, импульсивно, просто так. То, что он говорит обдуманно, он говорит с намерением и целью. (Интересно отметить, будто он считает, что и другие люди говорят точно так же.) Это становится ясным, когда мы замечаем уклончивость параноидных людей, когда мы замечаем, что, казалось бы, обычный разговор является для них тактической операцией. Мотивом такого поведения может быть самоутверждение или защита, но, в любом случае, это поведение продуманное. Параноики стоят позади своего поведения, позади своего тела и лица, никогда не отказываясь от управления.
Таким образом, экспрессивные и спонтанные функции у параноидного человека низводятся до уровня инструментов. Тут нельзя избежать определенных субъективных последствий. Экспрессивные поведенческие функции (улыбка, разговор, действие), которые для обычного человека являются частью "его самого", для параноидного человека не являются частью "его самого", а находятся под его контролем. Обычный человек считает, что его тело - это "он сам", а параноидный человек считает тело своим инструментом. Это предполагает еще один результат параноидной мобилизации. Когда управление поведенческими функциями занимает место спонтанности и экспрессивности, восприятие самого себя сводится к жесткому и компактному административному центру.
Спонтанность и экспрессивность поведения - не единственная область свободы, страдающая от ригидной параноидной мобилизации или "состояния внутренней полиции". Само субъективное восприятие, особенно аффективное, зажато в особые рамки и заужено, а определенные аффекты просто сведены на нет. Например, параноики редко смеются. Они могут изображать смех, но они не смеются от всей души, им невесело.
Потерю аффективного восприятия нельзя считать результатом намеренного подавления. Параноик может дотошно управлять своим поведением, но не может заставить исчезнуть чувство. Потеря аффективного восприятия является не результатом намерения и управления, а результатом состояния ригидной направленности и населенности. Когда мобилизуют население, большая часть нормальной жизни теряется не по приказу. Она теряется, потому что интерес к нормальной жизнедеятельности несовместим с настроением, энергией и вниманием, которые требуются для мобилизации. Сходный процесс происходит и в психологии параноика. Он следит за собой, ригидно направляя каждый жест и выражение, а при такой мобилизации невозможно развлекаться. А если на секунду это станет возможно, подобное чувство будет воспринято как разрушительное. Например, когда такие люди немного расслабляются во время психотерапии и смеются от всего сердца, то сразу чувствуют себя не в своей тарелке и изо всех сил стараются перестать, потому что так смеяться "взрослому человеку не пристало".
