Невозмутимые родители живут дольше. Как не сойти с ума, воспитывая подростка - [16]

— Теперь мне шестнадцать, и я должна пить пиво, — озабоченно говорила дочь, — так велит немецкое законодательство.

— Что за глупость, — удивлялся я. — Нигде на свете нет закона, предписывающего детям пить пиво!

То есть я эту идею забраковал.

— Незнание законов не освобождает от ответственности, — парировала дочь. — Мне шестнадцать, я уже не ребенок, и твое определение при некоторых обстоятельствах можно даже трактовать как оскорбление и вмешательство в мою частную жизнь. В законе о защите молодежи четко написано, что начиная с шестнадцати человек имеет право на пиво, вино, шампанское или на коктейли из вышеперечисленных ингредиентов. То же относится и к моему праву на курение.

Я не верил ни одному ее слову. С другой стороны, немецкое законодательство славится склонностью регулировать все на свете и порой несколько перебарщивает в своих предписаниях. Поэтому я сказал любимой дочке:

— Будучи в целом гражданами законопослушными, в этом конкретном случае мы против и запрещаем тебе следовать закону о защите молодежи. Ты не имеешь права пить, а про курение даже промолчу. Послезавтра мы отправляемся в Америку, поистине свободную страну. И ты увидишь, с какой твердостью там защищают детей. Если не ошибаюсь, до 21 года они не имеют права даже произносить слово «бутылка». Во многих штатах детей не допускают к алкоголю и табаку вплоть до пенсионного возраста. И даже тогда им нужно представить справку от врача, чтобы купить бутылку пива.

Нам предстояло путешествие именно в эти так называемые сухие каньоны. Один частный университет в Куквилле пригласил меня в качестве диджея провести в студенческом спортзале русскую дискотеку, и я решил взять с собой семью. Лучшей возможности показать детям чопорную Америку вряд ли скоро представится, думал я.

— Выпивать ты права не имеешь и можешь начинать собирать вещи, ведь мы уже послезавтра летим в Куквилл! — сказал я второпях, ибо опаздывал на работу в нашу берлинскую дискотеку. Там меня уже ждали несколько сотен любителей потанцевать, которые, вероятно, тоже страдали от необходимости пить смесь пива с вином начиная с шестнадцати лет, как того требует законодательство, и которые с тех пор, может, не были трезвы ни одного дня, но зато оставались законопослушными.

Незадолго до полуночи, стоя за диджейским пультом, я получил мейл с незнакомого адреса. Писали молодые родители — вечером они играли с маленьким ребенком на детской площадке на улице Яблонского, искали в песочнице клад, а нашли новенький с иголочки паспорт с биометрическим фото моей дочери. По крайней мере, они так предполагали: паспорт был выдан на имя Николь Каминер. Что за славные молодые люди живут на улице Яблонского! Люди с любой другой улицы, раскопав паспорт, продолжали бы искать в песочнице клад или выбросили бы паспорт, а в лучшем случае сдали бы в полицию. Эти же прочесали Интернет в поисках возможного владельца. По счастью, в Берлине не так много Каминеров, они нашли меня и послали сообщение. Они спросили, не приходится ли мне дочерью изображенная в паспорте Николь Каминер. Если паспорт вам нужен, просили они, просьба как можно скорее с нами связаться, ибо завтра мы улетаем в отпуск.

Я позвонил домой, где уже полным ходом развернулись поиски паспорта. Путешествие в Америку оказалось на грани срыва: без паспорта Николь лететь не могла, а оставлять ее одну в Берлине мы не могли, учитывая нормы закона о защите молодежи. Известие о находке в песочнице на улице Яблонского, что довольно далеко от нас, мою дочь нисколько не удивило. Она проделала туда долгий путь, ибо там, по ее словам, находится открытый допоздна магазин, куда ее новоиспеченные шестнадцатилетние одноклассники отправились покупать свое первое пиво. Паспорт она взяла с собой на случай, если продавец не сможет на глаз определить ее возраст — хотя, по мнению дочери, ее зрелость прямо-таки бросается в глаза.

Мейл от хороших людей с улицы Яблонского я переслал Николь, она должна поторопиться, чтобы вернуть паспорт. Посетители дискотеки удивлялись, почему их диджей вместо того, чтобы задорно менять диски, постоянно говорил по телефону, копался в смартфоне и делал лицо, будто ему на голову нагадила большая птица. А у меня все было хорошо, вот только жаль было, что путешествие в Америку вдруг оказалось под угрозой. Я купил четыре авиабилета и вынужден был подвергнуть себя несказанным унижениям в американском посольстве. После терактов 2001 года правила въезда в США еще более ужесточились. Теперь брали отпечатки не только пальцев рук, но и пальцев ног. Если иностранные студенты отсутствовали на университетских занятиях более двух дней, профессора должны были заявлять об этом в органы безопасности. И на каждого въезжающего в страну смотрели с подозрением.

Моя русская дискотека считалась командировкой. Поэтому мне нужно было подать документы на так называемую визу Б-1 — бизнес-визу, — а это неприятная процедура, отнимающая немало времени и стоящая уйму денег. Надо было заполнять бесчисленные бумаги, отвечать на сотни вопросов и предъявлять кучу справок. В конце концов мне назначили интервью в американском консульстве. Развеселый улыбчивый рыжеволосый сотрудник подтрунивал над целью моей поездки: