Невозмутимые родители живут дольше. Как не сойти с ума, воспитывая подростка - [14]

Прошел ли тот сон?

Змея — бледная, в золотистых морщинах.

Мы боялись коснуться ее.

Простыни — жаркие, влажные тюрьмы.

Она лежала со мною — старая,

Нет — была еще юной.

Ее темно-рыжие волосы.

Белая мягкая кожа.

А теперь сбегай к зеркалу в ванную

И погляди!

Она приближается.

Я не могу выдержать медленные столетия

ее движений.

Я, сползая щекой

По блестящему нежному кафелю,

Чувствую близость отравленной крови.

Шипящие змеи

дождя…

Прежде я любил играть,

В свои мысли проникать.

Ту игру ты можешь смело

Сумасшествием назвать[6].

— Мне очень жаль, — сказала учительница. — Я искренне сожалею, что несмотря на то, что ты выросла в литературной семье, любишь читать и у тебя разнообразные возможности познавать мир, ты увлекаешься этим пошлым бредом одурманенного наркотой хиппи, вместо того чтобы открывать в жизни нечто воистину прекрасное. Тухольского, например. Я в тебе разочаровалась окончательно.

Так говорила третья учительница, по крайней мере, по словам дочери, что-то в этом духе.

Оценки Николь за это не получила.

Зачем нам богатые люди

Удивительное дело: привилегированная берлинская языковая гимназия, где учатся мои дети, гораздо в большей степени антикапиталистична, чем советская школа, в которой когда-то учился я. И это притом, что критика капитализма была краеугольным камнем нашего образования. В советской школе, естественно, ругали капитализм и акцентировали внимание на его бесчеловечных сторонах — на бедности и безработице, эксплуатации и спекуляциях, то есть на всем том, чего у нас не было.

Однако втайне мы любили капитализм. Конечно, не за бедность и спекуляции, а за всякие другие вещи, которых у нас тоже не было: за пластинки Оззи Осборна и Ван Халена, за обнаженных грудастых блондинок, что улыбались нам с переснятых из «Плейбоя» черно-белых картинках дурного качества, за жвачку, из которой можно было выдувать шары, и за намасленные бицепсы Арнольда Шварценеггера. Поэтому нашему поколению казалось, будто найти правильный путь в будущее это раз плюнуть. Нужно всего лишь взять лучшее от капитализма и внедрить это в нашу социалистическую реальность, а все дурное проигнорировать. Но капитализм с социализмом упорно не желали спариваться. Вероятно, плохое и хорошее в западном капитализме и тогдашнем социализме настолько переплелось, что расчленению не подлежало. За это социализм заплатил собственной жизнью, однако скоро мы похороним и капитализм. По крайней мере в том случае, если он будет и дальше подвергаться столь яростной критике, как это происходит на уроках этики в типичной немецкой школе XXI столетия.

На этих уроках все проблемы рассматриваются с точки зрения так называемого общества, и с этой же точки зрения умозаключается, что хорошо, а что плохо. Наряду с социальными проблемами типа сосуществования в обществе или сексуальной направленности, наряду с дискуссиями на темы вроде «Зачем нужны старики» или «Как выглядит сегодня типичный немец» на занятиях усердно муссируется закат капитализма. Вот совсем недавно, когда я был в разъездах по читательским конференциям, мне позвонила дочка и попросила помочь с заданием по этике. Они готовились к дискуссии об основных чертах капиталистической экономики, и для этого класс должен был разделиться на капиталистов и социалистов, на работодателей и трудящихся, на богатых и бедных. При этом никто не хотел быть богатым капиталистом, все выбрали противоположный лагерь. А моя дочь прошляпила и теперь чуть ли не в одиночку вынуждена была выступать за богачку. И ей срочно нужны были аргументы, чем личное богатство может быть хорошо для общества. Кроме того, ученики должны были дать толкование высказыванию Кеннеди: приливы поднимают все лодки. Актуально ли это высказывание по сей день и что вообще Кеннеди имел в виду?

По этому поводу я быстро смог просветить свою дочь. Буквально на днях я сам недоумевал, почему известие о рекордных прибылях Дойче банка в разгар экономического кризиса, опубликованное на первых страницах всех газет, должно было вызвать радость читателей? Почему я должен радоваться, что какой-то банк в мире, где столько голода и нужды, увеличивает свои прибыли? Это банк должен радоваться, а не я. Кроме того, банк эти деньги сам не производил, а забрал у кого-то — у того, кто, возможно, нуждался в них гораздо больше. Я не мог постичь причин этой радости. Друзья, которые тоже читают газеты, разъяснили: это раньше считалось, что если предприятие получает прибыль, то оно будет создавать рабочие места, и эти рабочие места сделают людей, не работающих на банк, если не богатыми, то по крайней мере более преуспевающими. Сегодня же, когда львиная доля прибылей это результат спекулятивных сделок, высказывание Кеннеди потеряло смысл. Приливы ведут к затоплению, и все лодки идут ко дну. Чем хороши богатые, это мы тоже примерно выяснили. Главным образом тем, что они платят налоги, на которые строятся школы, печатаются учебники по этике и обучаются учителя — и все это для того, чтобы общество могло продолжать в комфорте предаваться дискуссиям.

Его зовут Джек Дэниэлс

Один мой друг рассказывал недавно, как, давая по долгу службы в институте немецкого языка телефонные консультации по поводу выбора имен, он часто вынужден объяснять будущим родителям, почему не следует называть ребенка тем или иным чудным именем. Почему-то чаще всего именно отцы упрямо не соглашаются ни с какими аргументами. Одни хотят назвать сына Ленин, другие настаивают на том, что дочь должна носить имя Леди Ди. На днях один будущий папаша сетовал, что долго искал мужское имя, излучающее силу и уверенность, но в обычном регистре немецких имен не находилось ничего подходящего — кроме Гельмута