Невозможное счастье - [4]

— Маша! — прикрикнул на нее князь Петр, и под его взглядом Долгорукая осела и ушла в себя. — Возможно, это всего лишь недоразумение. Ты же знаешь — девичьи фантазии…

— Она ушла, — Долгорукая подняла на мужа глаза, полные слез. — Ее нет дома второй день. Никто не знает, где она.

— Ты говорила с Татьяной? — строго спросил князь Петр.

— Она ничего не знает и сама испугалась.

— Хорошо, покажи мне этот дневник. Я имею право знать, что произошло…

Прочитав последнюю запись, князь Петр велел Дмитрию запрягать карету и пошел переодеться. Когда он вернулся в кабинет, Долгорукая недобро усмехнулась — она давно не видела мужа одетым официально, при всех регалиях, так, будто он собирался ко двору.

— Я приказал Дмитрию снарядить поиск, — сухо сообщил жене князь Петр, — а после намерен заехать в уезд и подать заявление об исчезновении Лизы.

— После чего? — уточнила Долгорукая.

— После разговора с Владимиром. Он должен ответить мне на несколько вопросов. И, смею заверить тебя, разговор этот будет не из приятных…

— Куда это папенька отправился? — удивилась Соня, выглядывая из-за плеча Татьяны, не позволявшей ей выйти из гостиной в коридор. — И что за суета? Зачем Дмитрий мужиков собрал?

— Лизу искать будут, — хмуро ответила Татьяна. — Говорят, барышня опять сбежала.

— С чего ты взяла?

— Так Лизаветы Петровны, почитай, второй день нет.

— А когда ты ее в последний раз видела?

— Да я не видела ее после того, как та женщина приходила, — кивнула Татьяна, словно что-то припомнив.

— Какая женщина? — вздрогнула Соня.

— Красивая, в цветном платке. Ее еще Дмитрий за порог выгонял, а она все кричала, что никому свою Настю не отдаст.

— Господи! — воскликнула Соня. — Это она!

— О чем вы, барышня?

— Танечка, милая, — заволновалась Соня, — помоги! Мне надо срочно в имение Корфов попасть, князя Репнина предупредить. Лиза не ушла из дома — ее похитили!

— Да за что же?! — всплеснула руками Татьяна.

— Это я виновата, — путаясь, торопливо принялась объяснять Соня. — Эта женщина искала свою дочь, а Лиза вообразила, что она — она и есть. А я ей все рассказала, и она сюда пришла…

— Да погодите вы, Софья Петровна, — остановила ее Татьяна, — что-то я совсем запуталась — ее, она! Голова кругом идет. Давайте я Никиту позову, он на санях — мигом вас к Корфам домчит. Вы там все господам и объясните. Они умные, поди, разберутся.

— Хорошо, — кивнула Соня, успокоенная ее ласковым и тихим голосом, хотя на душе у нее скребли кошки.

Нет-нет, это не совпадение, думала она, когда Никита с веселым гиком подбодрил лошадку к бегу. Все сходилось — Лиза, возомнившая себя пропавшей Анастасией, эта женщина, приходившая искать свою дочь в их доме, и это странное исчезновение…

Соня была почти уверена — женщина увела Лизу, ведь она сама подтолкнула ее к этому, рассказав о сомнениях своей сестры. Именно она невольно стала причиной исчезновения Лизы, но сознание того, что вышло все случайно и не по злому умыслу, не принесло ей покоя…

* * *

На повороте к имению Владимир нагнал карету Долгоруких и с седла поклонился прильнувшему к окну князю Петру, который немедленно подал кучеру сигнал остановиться и жестом дал понять Корфу, что просит его последовать его примеру. Владимир удивился, но вежливо кивнул в знак согласия.

Это утро не переставало изумлять его. Сейчас он возвращался с прогулки, которая должна была помочь ему развеяться после странного пробуждения, когда он с ужасом обнаружил в своей постели Ольгу Калиновскую. Конечно, такое с ним бывало — он мог не вспомнить имя своей случайной ночной спутницы, но не сам факт их связи! Это было уже слишком!

Владимир предположил в этом еще одну игру, затеянную неугомонной Ольгой, но доказать свою невиновность, равно, как и опровергнуть ее слова, было непросто. Голова гудела от тяжелого похмелья и безуспешной погони по лесу в пьяном угаре за неуловимым цыганом. Мысли и воспоминания путались, и, честно говоря, он даже стал сомневаться, не было ли все, случившееся вчера, обычным кошмаром, вызванным воздействием горячительного напитка, возлиянию которого он отдался с удовольствием и давно подзабытым пылом.

И поэтому, прогнав от себя надоедливую и бесцеремонную Ольгу, он решил проветриться быстрой ездой. Мерный, но ритмичный стук копыт да колкий морозный ветерок действительно взбодрили его, и Владимир очнулся, о чем свидетельствовало вновь возникшее раздражение на наивные претензии госпожи Калиновской — необоснованные и наглые. Теперь Корф был вполне уверен в их несостоятельности и знал, что более просто так поймать себя не даст.

И вот эта встреча на дороге! Да неужели дело настолько безотлагательное, что нельзя повременить еще пару минут и провести разговор в теплой гостиной за рюмочкой коньяка, от которого обязательно посвежеет в голове?! И потом — ему смертельно надоели Долгорукие. И хотя он был рад счастливому воскрешению князя, но даже в память об отце не желал продолжать это знакомство в прежних, близких связях. Столько всего произошло, что тяжесть утраты перевесила память о недавней крепкой дружбе их семей.

— Доброе утро, Петр Михайлович, — Корф спешился и еще раз почтительно поклонился князю. — Я чем-то могу вам помочь?