Невинные дела. Роман - [86]

В заключение Нордис сообщал, как после интервью капитана «Святого Маврикия» его вызвал секретарь министра Бедлер и напомнил о необходимости молчать, так как интересы государства требуют, чтобы испытание «лучей Ундрича» было сохранено в полной тайне. «Но теперь, - заканчивал Нордис, - когда испытание лучей Ундрича произведено уже публично, нет оснований молчать. Пусть страна знает, как родились «таинственные лучи из-за океана», как под шумок паники и психоза творились в заливе Невинности «невинные» дела!..

11. Король мыльного пузыря

- Знаете, что стоит меньше, чем лопнувший пузырь?

- Нет, не знаю.

- Разоблаченная тайна.

Ш.Костер. «Легенда об Уленшпигеле»

Приходилось ли вам видеть когда-нибудь тропический ливень, когда сотни Ниагар низвергаются с неба, молнии бешено гоняются друг за другом, когда грохот, гром, шум, рев, свист уже не вмещаются в ваших ушах и вам начинает казаться, будто океан, небо и земля вышли из берегов? Не приходилось? Ну что ж, вы ничего не потеряли, потому что все это пустяки по сравнению с тем, что происходит в Великании, когда лопается очередной мыльный пузырь. Вы считаете, что мыльные пузыри - невинная забава? Конечно, если занимаются милые детишки. Когда же за эту забаву берутся солидные деловые люди, когда в мыльный пузырь вкладываются миллионы и для эксплуатации пузыря организуются корпорации и выпускаются сотни тысяч акций, когда на этих акциях играют сотни тысяч людей, а на блистательном, полном радужных надежд пузыре строятся жизнь, карьера, благосостояние, любовь сотен тысяч людей - согласитесь сами, тогда взрыв мыльного пузыря не менее разрушителен, чем взрыв атомной бомбы.

Дружные потуги газет приостановить панику, вызванную заявлением Чьюза и последовавшим за ним письмом Нордиса, не имели решительно никакого успеха. Ни на блистательную пресс-конференцию Ундрича, ни на его беспристрастного механического свидетеля теперь уже никто не обращал внимания. Не помогли и крики о том, что Нордис изменник, надо немедленно судить его военным судом, он коммунист и подкуплен коммунистами.

Вернуть потерянное доверие к пошатнувшемуся деловому кумиру так же невозможно, как вернуть исчезнувшую любовь к недавнему кумиру сердца. Спасай карман! - вот что гнало тысячи мелких и мельчайших акционеров в маклерские конторы. «Лучистые» акции стремительно падали и погибали.

Недавнего «великого изобретателя» теперь презрительно и злобно величали «королем мыльного пузыря». Господин президент вызвал новоиспеченного «короля» к себе. Ввиду щекотливости вопроса беседа шла с глазу на глаз.

- Господин Ундрич, - сурово сказал господин Бурман, - я хочу наконец знать правду. Вы понимаете, мне как президенту это необходимо. Не могу я находиться в неведении.

- Будто вы не знаете? - ответил Ундрич, и, как показалось Бурману, на лице его собеседника появилось довольно наглое выражение. Это очень не понравилось господину Бурману. Оба они сидели друг против друга, по разные стороны стола. Бурман резко встал.

- Вот что, господин Ундрич, - подчеркнуто сухо сказал он. - Не забывайте, что вы даете отчет главе государства. Ваши намеки неуместны. Извольте отвечать прямо. Ваше поведение, в частности уклонение от сотрудничества в эти тревожные дни с профессором Уайтхэчем, заставляет меня подозревать самое худшее.

- Только подозревать? - уже явно усмехнулся Ундрич. - Может быть, вы будете утверждать, господин президент, что вы ничего не знали и о «Небесной черепахе»? Генерал Реминдол и об этом не уведомил?

- Отлично. Я понял вас, - сказал Бурман как можно спокойнее, снова опускаясь в кресло. - Не рассчитывайте на снисхождение, господин Ундрич. Вы совершили преступление. Вы поставили нас в невыносимое положение.

- Последнее, конечно, более непростительно, чем преступление, - не оставляя своего иронического тона, сказал Ундрич. - Однако не кажется ли вам, господин президент, что, квалифицируя мои действия как преступление, вы делаете свое положение еще более невыносимым?

- Объяснитесь.

- Очень просто. Кто же поверит, что вы не были в курсе моих работ? Чьюз прямо так и требует: пусть господин президент объяснит, как он мог выдавать обман за изобретение. Признаться, господин президент, я тоже не верю, что вы не знали…

- Как вы смеете? - вспылил Бурман. - Вы отлично знаете, что о сущности изобретения мы с вами никогда не говорили. Да и не ученый я, чтобы вникать в детали…

- Реминдол тоже не ученый. Однако я должен сознаться, что идея принадлежит не мне, а ему. И отчасти вам, господин президент.

- Мне? - господин Бурман был так изумлен, что не успел возмутиться.

- Несомненно, господин президент. Вспомните то заседание, где генерал Реминдол настойчиво рекомендовал Уайтхэчу что-нибудь «эффектно показать». Правда, на заседании я не присутствовал, но Уайтхэч был сильно возмущен и весьма красочно описал его мне и инженеру Грехэму. Осмелюсь напомнить вам, господин президент, что вы поддержали генерала и высказали вполне справедливую мысль о том, что это не больше чем дипломатия, которая для того и нужна, чтобы обмануть и запугать противника. Я уверен, что точно передаю вашу мысль, господин президент. Она произвела на меня большое впечатление.