Невинные дела. Роман-памфлет - [4]

- Надеюсь, профессор, вы можете порадовать нас результатами своей работы, - так начал президент после взаимных приветствий и представлений.

- Лично я удовлетворен результатами, - ответил Уайтхэч. - Убежден, что и любой ученый на моем месте был бы удовлетворен…

- Вы хотите сказать, что мы не ученые, а потому вы не совсем уверены, что будете нами поняты? - любезно улыбнулся Бурман.

И тут в разговор ворвался Реминдол.

- Любой ученый на вашем месте? - иронически переспросил он. - Чьюз, например? Он, кажется, вашими результатами не удовлетворился.

Удар пришелся по больному месту.

- Что ж, посадите на мое место Чьюза, - резко ответил Уайтхэч. - Вам это просто. Командовать легче, чем заниматься наукой.

- Господа, господа, оставим пререкания! - президент поспешил вступить в свои права председателя. - Ни к чему это не приведет. Все-таки, профессор, я хотел бы знать, что мешало вам довести работу до конца.

- Ничто. Нужно время. Боюсь, господин министр не совсем ясно представляет себе дело, когда говорит о Чьюзе. Мы все знаем, что там произошло: когда злоумышленник пытался принудить Чьюза отдать свое изобретение, Чьюз, защищаясь, сразил его своими лучами. Но лабораторная обстановка - это далеко не то, что полевая обстановка войны…

- Можно подумать, что мы не имеем представления о войне… - усмехнулся Реминдол.

«А откуда тебе знать? Разве ты на войне был?» - подумал Уайтхэч, со скрытой ненавистью глядя на генерала-банкира, так оскорбившего его. Он сдержал себя и внешне спокойно продолжал:

- Я это говорю к тому, чтобы вы поняли, что даже изобретение Чьюза потребовало бы много времени, прежде чем удалось бы применить его на войне.

- Э, профессор, неужели вы не понимаете? - с досадой перебил Реминдол. - Изобретение Чьюза уже сегодня можно показать. Понимаете: по-ка-зать! О нем уже можно говорить как о факте. К черту лабораторную обстановку! Убитый человек - это факт, какая б там обстановка ни была. А у вас что? Уравнения, формулы? Кого этим убьешь?

- Не одни формулы. Нашей лабораторией открыт целый ряд видов лучистой энергии.

- Так почему вы их маринуете?

- Они были бы полезны только в мирной деятельности.

- Это неинтересно. Когда у вас будут настоящие лучи?

- Думаю, еще год потребуется.

- Ну, а пока разве нельзя как-нибудь эффектно показать открытые вами лучи?

- Я уже докладывал: можно применить в мирной жизни.

- К черту мирную жизнь! Что вы мне ее тычете? - рассердился Реминдол. Он совершенно не умел сдерживать себя. - Как вы не хотите понять меня! Хотя бы только показать, но показать эффектно.

- Не понимаю… - растерялся Уайтхэч.

- Боже мой… - На этот раз Реминдол сдержался, но Уайтхэч почувствовал себя окончательно оскорбленным. Он яростно ненавидел этого грубияна в генеральской форме.

Воцарилось неловкое молчание. Уайтхэч бросил взгляд на президента, как бы прося о помощи. Но Бурман молчал. Лицо его приобрело непроницаемо-достойное выражение; с таким лицом высоко порядочный и нравственный человек вынужден выслушивать не совсем пристойные вещи, неизбежные в грубой действительности; однако даже соглашаясь по необходимости на них, он остается выше их, во всяком случае, избегает называть их по имени. И, глядя на эту величественную маску, Уайтхэч начинал понимать.

- Показать? - почти пролепетал он. - Эффектно показать? То есть вы хотите, чтобы показной эффект был выше действительных результатов?

Реминдол одобряюще улыбнулся.

- Но ведь это… это… - Уайтхэч никак не мог подобрать слова, которое бы звучало прилично в столь высоком обществе.

- Дипломатия… - осторожно подсказал Бурман. - Для того и дипломатия, чтобы вводить в заблуждение противника. А иногда и припугнуть…

- Я ученый, а не дипломат… Не представляю себе, как вводить в заблуждение наукой…

- Заметьте, вы заняты не просто наукой, а военной наукой, - внушительно сказал Реминдол. - А военная тактика предусматривает отвлекающие диверсии.

Уайтхэч молчал.

- Господа ученые безнадежно отстали от жизни! - пренебрежительно бросил Реминдол.

Собственно, на этом беседа и кончилась. Бурман лишь на прощание попросил, чтобы обещанный годовой срок был по возможности сокращен.

Уайтхэч чувствовал себя оплеванным. Он гордился тем, что стоял выше сентиментальных профессоров, носившихся с идеями спасения мира наукой, а тут его отстегали, как неразумного ребенка. Он, видите ли, безнадежно отстал от жизни! И кто это посмел сказать? Какой-то банкир, ростовщик, денежный мешок, возомнивший себя научным, военным и философским гением!

Уайтхэч был так раздосадован, что, возмущаясь и негодуя, довольно подробно рассказал обо всей беседе обоим помощникам. Ундрич промолчал, а Грехэм с горечью заметил:

- Что ж, с волками жить - по-волчьи выть! История требует! Так, учитель, недавно вы объясняли мне?.. Интересно, чего еще потребует от нас история?

3. Инженер Грехэм пытается решить квадратуру круга

Только честные и мошенники могут найти выход из всякого положения, а тот, что хочет в одно и то те время быть честным и мошенником, не имеет выхода.

А.П.Чехов. «Дуэль»

Не прошло недели, как профессору Уайтхэчу пришлось пережить новое унижение. Он был приглашен к генералу Реминдолу. Уайтхэч уже заранее дрожал от негодования и не был уверен, что на этот раз сумеет сдержать себя.