Невинные дамские шалости - [34]

Я взглянула на часы и пошла искать телефон-автомат. Мишу застала дома.

— Слушай, ты не узнал, чем занимался в среду Алькин приятель — Самохин Александр Георгиевич? В самом деле торчал на работе или отлучался?

— Займусь, — ответил Миша, и мы вновь простились до трех часов, а я вернулась на скамейку и еще немного посидела. Сомнения меня не оставили, их даже прибавилось. В конце концов я решила нанести визит в некое учреждение, где, если он тот, за кого себя выдает, трудится Михаил.

— Время самое подходящее, — сказала я себе и отправилась туда.

Учреждение встретило меня внушительной вывеской, серыми стенами, высоченными потолками и общим духом какой-то неприютности — обычное впечатление от всех казенных помещений. Из холла лучами расходились коридоры, а за высокой стойкой сидел дежурный и, судя по всему, скучал. Трое мужчин стояли возле доски объявлений, на которой скотчем была приклеена газета, и что-то громко обсуждали. Взглянув на эту газету, я заинтересовалась и подошла ближе. Газета была губернская, на первой странице броский заголовок и фотография: двое мужчин, выглядевших очень решительно. Михаила я узнала сразу, хотя фотография похвастать качеством не могла. Я быстро прочитала заметку и устыдилась своих недавних черных мыслей.

— Орел! — проронил мой сосед слева. — А Мишка-то… Рэмбо, да и только…

— Нет, этот, с хвостом, который все кулаками машет…

— С мужиков причитается, — хмыкнул один из них.

— Мишка на больничном.

— А чего с ним?

— Простуда.

— Да ерунда это… с братом его что-то случилось…

Тут, совершенно некстати, дежурный обратил на меня внимание, приподнялся и спросил:

— Девушка, что вы хотели?

Я хотела убедиться, что Михаил — тот человек, за которого себя выдает. Читай я губернские газеты, тащиться бы сюда не пришлось. Но газеты я никогда не читала.

— Я хотела бы поговорить с Михаилом Алексеевичем Корниловым. Могу я его увидеть?

— А вы по какому вопросу?

— У меня к нему личное дело.

— По личному делу надо обращаться в другое место, — наставительно заметил дежурный, я с сожалением посмотрела на него и вышла на улицу.

Вроде бы я должна была успокоиться, но что-то внутри томило, и беспокойство не отпускало. Домой я отправилась пешком и всю дорогу пыталась понять причины этого самого томления. До причин не докопалась, зато нагуляла отменный аппетит. Приготовила себе обед, тут и Миша подъехал и составил мне компанию. «Все-таки он очень симпатичный, — призналась я себе. — Оттого и беспокойство». С симпатичными мне всегда не везло. Вечно с ними что-нибудь не так. Один оказался злостным алиментщиком, другой выдавал себя за капитана дальнего плавания, а в действительности с трудом закончил среднюю школу и работал грузчиком, третий просто был женат уже лет пять до встречи со мной, а четвертый… про этого даже вспоминать не хотелось. Конечно, положительных мужчин в моей жизни было больше, слов нет, но среди них — ни одного симпатичного. И вот… Конечно, работа у Миши нервная, дома бывает редко, но зримые достоинства перевешивали возможные неудобства, по крайней мере, пока. А у меня полно знакомых, среди них есть влиятельные люди, человека с Мишиными данными непременно заметят. Я разлила чай и спросила:

— Как семья отнеслась к твоему расследованию или ты все держишь в секрете?

— Ты имеешь в виду маму?

— Да… то есть… я имела в виду… жену, детей?

— Я не женат.

Я с заметным облегчением вздохнула и поинтересовалась:

— Почему?

— Так сразу и не объяснишь. Работа, дома бываю редко, вызвать могут в любую минуту. Не каждая женщина это выдержит.

— Но в милиции тоже работают женщины, — хитро предположила я.

— Ну уж нет, — засмеялся Миша. — Только милиционерши в доме мне и не хватало…

Я тоже вежливо хохотнула, и мы стали пить чай.

— Узнал что-нибудь о Самохине? — спросила я.

— На первый взгляд все, как он тебе и рассказал: весь день был в банке, по крайней мере, несколько служащих это подтверждают. С большим усердием, кстати сказать. А вот один из водителей видел, как в 10.30 Самохин уселся в свой «Форд» и покинул стоянку. Во сколько тот вернулся, не знает: уехал почти вслед за ним, но в 14.30, когда привез шефа с обеда, «Форд» уже был на своем месте. Уборщица видела Самохина в коридоре что-то около двенадцати, точно не помнит. Говорит, выглядел сердитым.

— Выходит, банк он все-таки покидал и где-то между — 10.30 и 12.00 дня вполне мог съездить на дачу.

— Вполне, — кивнул Миша. — Но это надо доказать.

— Не могу понять, почему он лжет. Чего проще, рассказать все, как есть…

— Однако сама ты так не поступила, — заметил Миша. — Я имею в виду в милицию не пошла и об убийстве не рассказала.

Я покраснела, устыдилась и задумалась.

— Ты же знаешь, я не просто так… — сказала я через несколько минут. — У меня были причины.

— Причины могли быть и у него, — вздохнул Миша.

— Какие?

— Первая: он не хотел, чтобы кто-то узнал, что он встречался с замужней женщиной.

— Но я это и так знала, какой же смысл врать мне?

— Ты могла рассказать об этом в милиции, в огласке он, безусловно, не заинтересован. Еще одна причина: он мог увидеть что-то такое, чего видеть не должен, или они с твоей подругой поссорились, и он испугался, что в милиции решат: у него был повод от нее избавиться…