Невинность палачей - [72]
Голос у нее звонкий, тон – невесомый. Так вспоминают о несущественной детали, о чем-то неважном. Легко, мимоходом… Гийом впитывает информацию, ничем не выдавая своих чувств. Едва заметный кивок – вот и вся реакция.
Потом опускает глаза.
Сама того не зная, Камий только что искалечила его второй раз за сутки. Только на этот раз не тело Гийома кричит от боли, а его душа.
В номере гостиницы Тома выныривает из нескончаемой дремы. Сознание, опустошенное катаклизмом, разрушившим его жизнь, старается удержаться на плаву в потоке терзающих сердце образов. Он хочет открыть глаза, но боится. Сомневается, что хватит сил посмотреть по сторонам. Чтобы увидеть что? Чтобы найти кого?
Он решается открыть глаза – приподнимает веки, и несколько слезинок бесшумно катятся по щекам.
Комната, в которой он сейчас находится, холодна и безлика. Пустая. Чужая. Совсем как жизнь, куда его катапультировало вчерашними событиями. Исторгло из привычного бытия. Выбросило из повествования. И теперь он – хуже бомжа. Лицо без определенной судьбы…
А ведь он уже привык просыпаться под дочуркин лепет, a fortiōri в субботнее утро, когда не надо вставать на работу. Тома нравилось понежиться под одеялом с женой и ребенком. Может, иногда он и вспоминал с ностальгией времена, когда в уик-энд можно было поспать подольше, но к мягкой тирании детского распорядка так легко приспосабливаешься…
Сегодня утром первым, что он увидел, открыв глаза, были обломки собственной жизни, и тишина не дала ему снова заснуть.
Понадобилось много долгих минут, чтобы собрать силы и сесть на постели, что он в конце концов и сделал: жесты отрывистые, намерение машинальное, тело движется скорее по привычке, чем повинуясь волевому импульсу.
И что теперь?
Внимательнее изучив интерьер, он приходит к выводу, что тот до омерзения напоминает номер, который он снял вчера после полудня и где на считаные мгновения забыл о двух дорогих существах, по которым теперь так сильно скучает. И которые теперь занимают все его мысли… Рассеянный взгляд бухгалтера падает на прикроватный столик. Он протягивает руку и выдвигает ящик. Внутри Библия, она скользит по днищу и останавливается у него перед глазами.
Тома невесело усмехается. Вне всяких сомнений, Господь продолжает его испытывать, и жестоко. Он с благоговением берет этот сборник догм и кладет себе на колени. Какое-то время мрачно созерцает обложку, потом опускает на нее обе ладони. Рассматривает тисненый переплет, переводит взгляд на свои перевязанные запястья, свидетельствующие о ранах, которые он получил по божьей воле. Шрамы от них останутся надолго – и на коже, и в его душе. Божья кара. Безжалостная и немилосердная.
И нет надежды на искупление.
Вчера вечером он несколько раз звонил жене. И сегодня утром тоже. Она не сняла трубку. Осталась глуха к его призывам. Если он ждал снисхождения, отпущения грехов, то зря. Она вынесла приговор, даже не выслушав объяснений, не дав возможности попросить прощения. Отшвырнула, отреклась от него, отняла всякую надежду.
И в этот момент Тома кажется, что он заслуживает бóльшего презрения, чем последний подонок, и что именно так к нему и относятся. Как к ничтожеству, которое хуже дерьма. Нечто, ставшее ненужным, – с истрепавшимися бинтами на запястьях, обгаженными штанами, щетиной на подбородке в тех местах, которые он обычно подбривает, и с темными кругами под глазами, подчеркивающими угрюмость взгляда.
«Можно подумать, ты вены себе вскрыть пытался!»
Голос Софи Шене звучит в голове, перекривляемый мириадами глумливых чертенят. Сидя на кровати с Библией на коленях и вытянутыми вдоль тела руками, он напоминает героя картины Эдварда Хоппера.
И вдруг он медленно встает, прижимает книгу к сердцу и направляется к окну. Распахивает обе створки и смотрит вниз.
Пять этажей между ним и тротуаром.
Кажется, это так просто…
Забыться на секунду. Не насиловать себя, а просто отпустить. Отдаться головокружению. Сложить оружие. Уронить…
Глядя перед собой невидящими глазами, Тома наклоняется ниже.
Делает глубокий вдох.
И широким жестом швыряет Библию в пустоту.
Падая, томик открывается – на мгновение, как птица, расправившая крылья. Словно застывает в невесомости на долю секунды, как будто хочет взлететь. И тут же, схваченный безжалостной гравитацией, кубарем летит вдоль стены вниз и жалобно распластывается на земле.
Время близится к обеду, когда Жермен привозят наконец домой. Представители сил правопорядка долго беседовали с пожилой дамой, и как бы та ни пыталась приуменьшить серьезность проступков Алисии Вилер и Тео, она не уверена, что получилось хоть немного облегчить тяжкую ношу, которая давит сейчас им на плечи.
Ночь была трудной, и поспать ей позволили всего пару часов между изнурительным допросом и навязчивыми приставаниями сотрудников психологической службы помощи жертвам насилия (которых она с пренебрежением отправила восвояси), так что в свою квартиру Жермен Дэтти попала около полудня.
И оказалось, что там ее ждет дочка. И инвалидная коляска тоже, целая и невредимая.
Видя, что мать передвигается без всякой поддержки, Астрид удивленно вскидывает брови.
Кинопремия Magritte Awards в 8 номинациях за франко-бельгийскую экранизацию этого романа. Ожидается голливудский римейк с Энн Хэтэуэй и Джессикой Честейн. Что отделяет дружбу от ненависти? Иногда лишь садовая изгородь… Тихий пригород, прекрасный таунхаус с великолепными садами. Здесь живут бок о бок две супружеские пары с маленькими сыновьями-одногодками. Крепко дружат и души не чают друг в друге. Пока трагедия не уничтожает гармонию. Погиб малыш Максим. Обезумевшая от горя Тифэн уверена, что в смерти сына виновата ее подруга-соседка, Летиция.
Люси тридцать пять лет. Чудесная семья, прелестный домик. Жизнь уютна, как плюшевый мишка. Сюрпризы? Только приятные.Например, встреча с Анжелой, сестрой-близнецом, о существовании которой Люси не подозревала.Это так забавно!Так увлекательно!Так странно!..Так…Если бы Люси знала, что сестра решит ее убить…Если бы Анжела знала, чем обернется ее немыслимая затея…«Я знаю, что ты знаешь, что я знаю», — думает каждая из них. Чей расчет окажется точнее?Книга написана в лучших традициях французского психологического триллера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
УДК 82-1/9 (31)ББК 84С11С 78Художник Леонид ЛюскинСтахов Дмитрий ЯковлевичСон в начале века : Роман, рассказы /Дмитрий Стахов. — «Олита», 2004. — 320 с.Рассказы и роман «История страданий бедолаги, или Семь путешествий Половинкина» (номинировался на премию «Русский бестселлер» в 2001 году), составляющие книгу «Сон в начале века», наполнены безудержным, безалаберным, сумасшедшим весельем. Весельем на фоне нарастающего абсурда, безумных сюжетных поворотов. Блестящий язык автора, обращение к фольклору — позволяют объемно изобразить сегодняшнюю жизнь...ISBN 5-98040-035-4© ЗАО «Олита»© Д.
Эта книга уникальна уже тем, что создавалась за колючей проволокой, в современной зоне строгого режима. Ее части в виде дневниковых записей автору удалось переправить на волю. А все началось с того, что Борис Земцов в бытность зам. главного редактора «Независимой газеты» попал в скандальную историю, связанную с сокрытием фактов компромата, и был осужден за вымогательство и… хранение наркотиков. Суд приговорил журналиста к 8 годам строгого режима. Однако в конце 2011-го, через 3 года после приговора, Земцов вышел на свободу — чтобы представить читателю интереснейшую книгу о нравах и характерах современных «сидельцев». Интеллигент на зоне — основная тема известного журналиста Бориса Земцова.
Элис давно хотела поработать на концертной площадке, и сразу после окончания школы она решает осуществить свою мечту. Судьба это или случайность, но за кулисами она становится невольным свидетелем ссоры между лидером ее любимой K-pop группы и их менеджером, которые бурно обсуждают шумиху вокруг личной жизни артиста. Разъяренный менеджер замечает девушку, и у него сразу же возникает идея, как успокоить фанатов и журналистов: нужно лишь разыграть любовь между Элис и айдолом миллионов. Но примет ли она это провокационное предложение, способное изменить ее жизнь? Догадаются ли все вокруг, что история невероятной любви – это виртуозная игра?
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.